Анна Каренина бросается под поезд. В топке догорает Сергей Лазо.
Черви сомнения в оттопыренной попке играют в чёртово колесо.
Ляг рядом с блондинкою и брюнеткой, наблюдая единение их трепетных душ,
Трепещущих тел.
Древо познания поломанной веткой, обмокнутой в чёрную тушь,
Пишет донос в женотдел.
Пишет жёлтым по серому осень – происки импрес-сионистов, скажет с апломбом осведомлённая пресса.
Пеликан за рычагами бульдозера обдумывает детали производственного процесса.
Мыльный пузырь Вселенной растёт, словно живот Гаргантюа, сына Пантагрюэля.
Скромное обаяние буржуазии не по нутру пролетариату, коммунально разместившемуся в кукушкином гнезде имени Луиса Бунюэля.
Ноги миног переплетаются, словно волосы Медузы-Горгоны.
Мне вспоминается певица Кайли Миног, приветливо машущая рукой из-под слоновьей попоны.
Перпендикуляр, опущенный в самое сердце одного битого,
Обнаружил внутри двух небитых: лысого, как колено, и налысо бритого,
А корифеи, напившись кофия, били калифов и складывали трупы аккуратными пачками,
Пока в батареях метались пришельцы в поисках выхода в наш мир.
Тринадцатые зарплаты сопровождались обильными возлияниями и заначками,
А мистер Холмс с героина переключился на мочёные яблоки и инжир.
Google.com не приносит ему ответов на поиск дозы, выпавшей из кармашка рейтуз.
Анна Каренина бросается под поезд. Машинист поводит кустистой бровью и подправляет набриолиненный ус.
Вчерашнее будущее, отстрелявшись до срока, сегодня прокручивает фантасмагории в царстве Морфея.
И только я не могу уснуть, сидя в кресле с видом кристаллизованного корифея.
14 ноя