Насте Дорониной, Кире Чекмаревой, Томе Каменской
а женская поэзия, мой друг,
похожа на разбитую бутылку:
наступишь - рана,
обойдешь - криуль,
и чуть заметно пахнет алкоголем...
готовность жить с оглядкою на мать
("ну, что вы, это просто глупый образ...
на самом деле - тонкая душа
и с детских лет - ранимая натура..."),
готовность жить на прочих без оглядки
("послушай, если дальше так пойдет,
не лучше ли поторопить событья:
детей бери, а холодильник - мой...")...
соседка, что выходит на панель,
тебя считает пафосно коллегой,
и ты, ее встречая по утрам,
богемно ей подмигиваешь. но
в пространстве
ваших душ непараллельность
заметна лишь тому, кто вечерами,
закрыв глаза, досматривает фильм,
где Анна пьет бессоницу Марины...
и вечный бой... и вечная любовь,
которая не блещет платежами:
одни долги и крепкие тиски
объятий нездорового цинизма...
мы так близки, что слов уже не нужно:
держу дыханье, чтоб не умереть...
а женская поэзия, мой друг,
она всегда нелепая попытка
перешагнуть, свернуть, переиначить
и замолить невольные грехи...
я ненавиже ваше снихожденье,
когда вы мне киваете с парнаса:
вы так похожи в этот скользкий миг
на пятисотрублевую соседку
("привет, коллега! как прожита ночь?
он не пришел, а ты опять писАла?")
он не пришел. писАла. ну и что?
а к вам пришла? вот то-то же, "коллега"!
а ну-ка уберите свой горшок
и писайте в сухом прохладном месте!
в моей душе и огненно и влажно:
ошпаритесь - не лезьте на рожон!
а женская поэзия, мой друг,
она чиста среди вселенской грязи:
потоки слез, что так и не пришли
на щеки с пятизвездием пощечин,
стихи отмыли на сто лет вперед.
вам никогда их сильно не испачкать...
ну, разве что вы полный мудрозвон
(прошу прощенье перед словом "мудрый"...).
а, впрочем, это все томленье духа
и суета бессмысленных сует,
поскольку, если честно, бляха муха,
в поэзии мужского вовсе нет:
поэзия по жизни молодуха
трех, тридцати, трех тысяч зим и лет...
душа открыта. под глазами сухо.
Донская Ира, гвардии поэт.