Хулиганство стихотворное –
а, что же? –
где же сны? где ересь? где мотив?
букв и слов ничтожное снотворное –
в ритме дьявола мгновеньем воплоти
(это тот же дьявол воплоти,
это старое убожество упорное)….
Бег наивностей –
а, где желаньям счёт?
где неясность,
неизбежность,
неразрывность?
в непрерывности
пустот витых полёт,
в этих строчках
невозможности надрывность…
А, страданье? –
это венчик золотой,
из магических побегов злая копоть,
а, желанья? –
это – в омут с головой,
яд пророщенных побегов,
плахи похоть…
Над урчаньем,
над заливистым огнём
жил и жал тоской пророщенные всходы….
бог молчанья
с окровавленным мечом
пеленой укрыл иссохнувшие годы…
Но, оскомину набивший тарарам
выглянцовывает спёртость в спальных мыслях…
Вы, Есенины, что скрылись по углам,
где же рифма в ваших кислых прозаизмах…
Где же музыка общественных сортиров?
Где же свинство в исторических местах?
Сквозь столетья рыки пьяных кирасиров –
Вот истории ошмёток сладкий, ах….
Вот, опять сбиваюсь плавно на канву –
трафарет, почти как сифилис привязчив…
Я в прожёванных котлетах наяву
сплю хрящом и сном своим я не навязчив…
По облёванным аллеям шаткий строй
марширует, не пытаясь исказиться…
Каждый третий среди них почти герой –
представитель инквизиторских милиций…
Полно,
хвать –
тоска и ноет и урчит,
мне ль ругаться? мне смеяться даже больно…
Чью-то мать опять настойчиво костит
мой язык, во рту ворочаясь невольно…
Для отвода неразумных чьих-то глаз,
в «илиадах» испражняясь словом-чернью,
я, быть может, вижу сны в последний раз,
в трафарете растворяясь равномерно…