Всю ночь и всё утро шёл снег, покрывая замёрзшую землю белым пушистым одеялом. Не высоко в небе светило тусклое зимнее солнце. Голубовато-белый небесный свод, на котором не было ни облачка, не предвещал никаких перемен, глядя на него, ощущалась какая-то пустота и умиротворённость в душе. Воздух был свеж и чист. Во всём царил по-кой: земля будто замерла, будто остановилась жизнь. Не раздавалось ни шороха, ни звука…
Шёл седьмой час утра, когда Ольга, едва пошатываясь на ватных ногах после сна, вышла из своей спальни, намереваясь попасть в ванну. Умывшись, одевшись и наскоро проглотив чашечку кофе и крошечный бутерброд, она, как обычно, заторопилась на работу.
Всё шло своим чередом. Как всегда прямо перед ней захлопнулись двери старого автобуса, и ей пришлось полчаса ждать следующего. Как нарочно поезд остановился в тёмном тоннеле, и под истерический аккомпанемент какой-то дамочки, как видно, испы-тывающей дикий страх в замкнутом пространстве, отнял у Ольги ещё сорок минут драгоценного времени… В общем, на месте она оказалась с часовым опозданием.
Войдя в офис и сев за свой рабочий компьютер, она ощутила какое-то неприятное чувство тоски, боли и радости. В тот момент оно показалось ей очень странным – Ольга никогда раньше не испытывала такого чувства. Ведь по современным понятиям о счастливом человеке она как раз им и являлась. У неё было всё: любящий муж, двое маленьких детей (мальчик и девочка), небольшая, но уютная трёхкомнатная квартира в центре Москвы, да и доходы были впечатляющими. Муж имел собственную фирму по производству компьютеров, она работала модельером во всемирно известной компании N. Но если Вы спросите, была ли счастлива эта странная зеленоглазая брюнетка, я решительно отвечу: «Нет!» Нет, не была. Что-то постоянно тревожило и терзало её ранимую душу. Ей хотелось чего-то более высокого, чем обычное существование. Но за свою тридцати трёх летнюю жизнь она так и не смогла понять, чего именно с таким нетерпением требует сердце. Раньше Ольга пыталась найти ответ на этот таинственный ребус, созданный специально для неё кем-то кого она никогда не знала, но так хотела хотя бы раз увидеть, а потом смирилась, но не успокоилась…
Уже два года Ольга была тайно влюблена в НЕГО. Каждый день, сидя за компьютером и создавая новые эскизы, она с замиранием сердца ждала его прихода, мечтала снова увидеть холодный голубой взгляд, направленный в никуда, желала хотя бы раз услышать бархатистый баритон, обращённый к ней. Однажды мечта сбылась – он попросил Ольгу, глядя сквозь неё, передать карандаш. В этот день она вернулась домой необычайно радостная, а ночью он явился к ней во сне, прошёл мимо и оказался в объятиях какой-то худощавой блондинки. Слёзы подступили к горлу, и она зарыдала, в это мгновение что-то необычайно горячее и нежное коснулось её мокрых губ. Ольга потянулась ближе и оказа-лась в чьих-то руках, убаюкиваемая прелестной музыкой, льющейся из-под сознания. В блаженстве только недавно мучившаяся от ревности женщина открыла глаза, и глупая улыбка исчезла с её губ. Перед ней в сумраке ночной комнаты лежал её муж, а не ОН… «Не ОН! Не ОН!» - думала бедняга. Бедная и измученная, она закрыла глаза и провалилась в чёрную бездонную яму…
А кто же ОН? К сожалению, хотя, наверное, к счастью, я почти ничего не знаю о человеке, заставляющим страдать нежные женские сердца… Могу сказать только то, что это было некое подобие каменной статуи с кукольными чертами лица и с пронзительно острым и холодным голубым взором. Ростом он был выше среднего, а своим поведением напоминал грибоедовского Молчалина. Не понятно, что могла найти в этой кукольной неподвижной, холодной статуе чувствительная с поэтической натурой Ольга. Не понятно, но, видно, прав был А. С. Пушкин, говоривший: «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей».
В этот день Ольга с большим волнение, чем бывало всегда, ждала его прихода. Уже неделю она мечтала во всём ему признаться. Только как? Что бы сделать такого, достойного внимания этой каменной статуи? Что? Вот и она не знала… Но однажды, дней пять до этого ей в голову пришла мысль написать письмо, в котором она хотела рассказать ему о своих чувствах. Милая и бедная моя Ольга! Она и представить не могла, какими будут последствия её признания.
«Здравствуй, мой милый молчаливый друг!
Ах, если бы ты знал, как требует моё сердце во всём тебе признаться и покаяться…
Помнишь тот день, когда ты впервые оказался в нашей конторе? Помнишь, как я тогда побледнела и Свете пришлось отпаивать меня горячим чаем с лимоном? Помнишь, как ты тогда посмотрел на меня?
Думаю, нет… Думаю, ты и не ведаешь о моём существование… Ты не видишь мо-ей любви к тебе, какими бы прозрачными не были попытки её осуществления. Не видишь. Я не значу в твоей жизни ровно ничего. Ты не можешь представить себе насколько мне одиноко и горько жить в этом мире, отвергнутой и непонятой. А ведь у меня есть любящий муж, дети… Но я готова отдать всё ради одного мгновения, проведенного с тобой. Моя душа требует теплоты, понимания –любви. Сколько раз я пыталась объяснить самой себе, что всё это сущий пустяк, что всё пройдёт, надо всего лишь потерпеть, надо смирится. Шли недели, месяцы, годы, но всё оставалось по-прежнему… Пойми, я люблю тебя и сама мучаюсь, осознавая безвыходность создавшегося положения. Мучаюсь, и потому не сплю ночами, а если и забываюсь на мгновение, то всё равно не обретаю покоя. Ты стал моей мечтой и моим ежедневным, нет, ежеминутным кошмаром.
Сколько я мечтала, чтобы ты хоть раз почтил меня своим вниманием, сказал бы мне хотя бы слово. И вот однажды мечта сбылась: ты с неприсущей тебе внимательностью посмотрел на меня, будто хотел сказать что-то очень важное… Всё во мне заби-лось в предчувствии наступающей развязки, но ты со свойственной тебе хладнокровностью произнёс: «Оля, не могли бы Вы подать мне карандаш, лежащий на Вашем столе!» Надежда рухнула… Но я была счастлива лишь тому, что ты обратился ко мне, не взирая на то, что твой взгляд был направлен куда-то в вечность. Твои глаза были пусты, я не смогла разглядеть в них ничего, кроме темноты. Но, повторяю, я была счастлива.
Если бы ты знал, как мне не хватает тебя, твоих холодных голубых глаз! Навер-ное, я бы смогла растопить лёд в твоей душе. Наверное… Но ты не видишь, не видишь ничего. А мне остаются лишь страдания.
Может быть, и сейчас, читая эти, из боли сотканные строки, ты не чувствуешь ко мне ничего кроме презрения. Прости за навязчивость, я не могу совладать со своей душой. Не могу!
Пойми, я не прошу ничего, ты сам в праве решать свою, а вместе с тем и мою, судьбу».
Не в силах дописать письма Ольга сложила его в аккуратненький маленький кон-вертик, не видя надобности подписывать.
И именно в это заснеженное, не предвещающее никаких перемен утро она решилась сделать шаг вперёд к своему будущему…
Но всё шло своим чередом: сперва автобус, потом электричка, застрявшая в тоннеле… Впрочем, это не важно.
Вот послышались чьи-то тяжёлые шаги, дверь распахнулась – и появился он. На мгновение Ольге показалось, что он направляется именно к ней. Но, приглядевшись, она заметила, что этот человек был сегодня каким-то иным, нежели обычно. Что-то новое было в его бледном холодном взгляде: еле уловимый луч света проглядывал через тусклый блеск его глаз. Не глядя ни на кого, он прошёл на своё место, сел – и тут взгляды их встретились… Ольга испугалась какому-то новому чувству неприязни, возникшем в душе, но подавила его.
Рабочий день подходил к концу, а она всё ещё осуществила задуманное. Встав с места и выключив компьютер, она направилась к вешалкам, на которых сиротливо висели две ко-роткие куртки и пальто. Быстро натянув свою верхнюю одежду, она незаметно сунула во внутренний карман его серого кашемирового пальто конверт.
Выйдя на улицу, Ольга почувствовала облегчение и внезапный прилив сил. С чем это было связано непонятно. Может быть, свежий воздух пробудил в ней заснувшее чувство радости, а, может… Да нет, это точно было связано не с ним. По правде сказать, если бы кто-нибудь в этот момент увидел Ольгу, он бы просто не поверил своим глазам.
Она достала из сумки сигарету, зажгла и с упоением затянулась. Счастливая улыбка растянулась на её губах – творилось что-то непонятное. Она и сама ничего не понима-ла, чувствовала лишь то, как кровь пульсирует во всём её теле. Чувствовала радостное возбуждение, овладевшее ей, и ничего не могла с собой поделать. Ольга шла по пустому вечернему тротуару, когда вдруг перед её глазами возникла её давно умершая мать. Ей почему-то вспомнилось, как она маленькая вместе с родителями ездила на море, в Крым. Вспомнила, как они все были счастливы в этот ставший последним год её детства. Вспомнила добрую и тёплую улыбку мамы и карие, бездонные и какие-то сказочные глаза папы. Тёплая волна воспоминаний накрыла её – и всё дальше провал, темнота, дорога оборва-лась, не начавшись. Слёзы потекли из глаз измученной женщины. Ольга потянулась в сумку за сигаретой – зажгла её и почувствовала сильный удар, будто нож пронзил её пра-вый бок. Она упала – чёрный грузовик промчался по пустой дороге и скрылся прибли-жающейся ночной темноте. Зажжённая сигарета упала рядом с Ольгой.
«Мама, всё кончено!» - с большим усилием произнесла Ольга. Она посмотрела вперёд и увидела чёрное бездонное небо, оно было таким же сказочным, как глаза её отца. «Папа, мама, мы опять вместе…» - сказала она и почувствовала, что сон овладевает ей. Страха не было, она лишь ощутила то чувство тоски, боли и радости. Теперь оно не каза-лось ей страшным и непонятным, как тогда в офисе – пропасть лежала между этими двумя событиями, связанными одним чувством. Сон одолел Ольгу, и она наконец обрела покой. Огонёк зажжённой сигареты потух…
Шёл снег, чувствовалось лёгкое дуновение зимнего ветра – всё засыпало под прекрасной мелодией природы. Деревья стояли огромными немыми свидетелями разыгравшейся недавно сцены вдоль дороги, на которой в чёрной лужице крови лежала с застывшем блаженством на бледном лице молодая женщина. Она, только недавно молодая и жи-вая, теперь – мёртвая, но прекрасная. Небесный свод неба, впустивший Ольгу к себе, теперь был неподвижен и спокоен…
Ясным декабрьским утром чёрной гроб с телом умершей женщины навечно погружался в недра матушки-земли. Тишина и покой стояли на кладбище – слышались лишь всхлипывания двух маленьких детей. Мужчина, который держал их за руки, сам еле сдерживал слёзы. Покой был нарушен молодым человеком, положившим две красные, как кровь, и яркие, как страсть, розы... Его холодный голубой взор пронзил Вечность.
Прошло несколько дней, но розы не завяли – они замёрзли и почернели, превратившись в вечность…
Декабрь 2003 года.
Москва.