Я вышел на обмёрзлое крыльцо.
Оно не только льдом, но и наклоном
способствовало мне на этом лоне
быть с резко изменившимся лицом.
В предвидении травмы бытовой,
взамен того, чтобы идти по делу,
я замер на крыльце обледенелом
и изумлён был скользкостью его.
Вздолбить его не стоило труда,
при помощи скребка а, может, лома,
Но это не касалось управдома,
его не волновало никогда.
Никто не мнил посыпать здесь песком,
не смел явиться миру дворник подлый...
Упала, недописанная, подле
брошюра элегических стихов.
А сам поэт с надломанной ногой
тащился набирать 03 в квартиру.
Вот так я на крыльцо явился миру —
и так низринут мог бы быть любой.
Мой от крыльца трагический фальстарт
извлёк меня из творческой рутины.
Зимы российской горькие картины
отныне я готов живописать.