ХОРСТ БИНЕК
(1930-19990)
В ТЮРЬМАХ I
Нечем и незачем мерить минуты в тюрьме.
Нет перемен, если нет ни труда, ни досуга;
Люди, предметы – сливаются гущей во тьме,
Чёрный склероз, как последняя степень недуга.
Всех-то и мыслей во мраке: не прямо ль сейчас
Смерть паутину затянет,– так будь наготове.
Месяц проходит иль год – безразлично для нас,
Если во рту ничего, кроме пота и крови.
Нечем и незачем мерить минуты в тюрьме.
Даже звериная чуткость ничем не поможет.
Дождь или ветер случайно представишь в уме –
Образ далёкий в душе ничего не встревожит.
День или ночь на дворе – не всегда и поймёшь,
Темень со светом сплелась, замерев и застынув.
Летнее солнце в малиннике – выдумка, ложь,
Так же, как море, так же, как гибель дельфинов.
Нечем и незачем мерить минуты в тюрьме.
Утром кормёжка, но вечером в точности та же.
Кончено лето, готовишься к вечной зиме,
Хмель отбродил, и тягучие мысли всё глаже.
Время с пространством, истаяв, ушли в пустоту,
Лишь иногда, в забытьи эйфорически-сонном,
Мы уплываем куда-то в былое, в мечту –
И поглощаемся древним, бездонным затоном.
В ТЮРЬМАХ II
В тюрьмах одни лишь мечты не отнять вертухаям.
Только мечты – словно тропки в минувшие дни,
В них мы уходим к деревьям, в лесах отдыхаем,
Резко на пляже оттиснется очерк ступни.
Там, где мечты,– там и детство, конечно же, вправе
Вновь обступить нас – кто памяти жить воспретит?
Знак для приятеля – прыгает брошенный гравий...
Боль – пробуждает. И губы молитва желтит.
В тюрьмах одни лишь мечты не отнять вертухаям.
Льются мечты, словно семя, дразня и пьяня.
Кровь мятежа на платочке с изгрызенным краем,
Вот он отброшен, как выхваченный из огня.
Наши тела раздирает желанье на части,
Вдохи и выдохи теменью жгучей полны –
Только мечты здесь превыше усталости, страсти,
Мужества, боли, немого сознанья вины.
В тюрьмах одни лишь мечты не отнять вертухаям,
Чувства в мысли, упрятанные в тайники.
Грохот в пространстве – и горестен, и несмолкаем,
В затхлом пространстве – и ночь заплывает в зрачки.
Время смещается, гаснут огней вереницы,
Темень и тишь полновластно вступают в права.
Мы исчезаем; стираются, гибнут границы,
И, удивлённо горя, облетает листва.
Перевод с немецкого Е. Витковского