Теплым комом зажался в утробе своей странной матери
Недоношенный, скрюченный, сморщенный новый наш мир,
Мать давно прокурила все зубы и чахнет на паперти,
Рядом спит отыгравший свой фокус нетрезвый факир.
Ну а мимо в шмелином полете жужжит жизнь города,
Застывая кленовым сиропом как кровь на губах,
Перетянуты звонкие нервы и вены распороты,
И опять чьи-то головы катятся с праздничных плах.
В каждом доме картинки одной мылом пахнущей оперы,
Улыбнись, плагиатор, пластмассовый мир победил.
Мерчандайзеры, ламеры, дилеры, маклеры-брокеры,
Мозг, изъеденный ядом густых темно-красных чернил.
Не поверят, легко улыбнутся, а скажут, что поняли,
Кто-то спросит, откуда такую траву, брат, берешь?
Уже брошен мой жребий и ткани нелепо разорваны.
И затерян в потоке тот самый, кого нежно ждешь.
Теплым комом мир лезет наружу и плачет от радости,
Тянет ручки к тяжелому солнцу и щурит глаза,
Не познавший тревоги покоя и горечи сладости.
Не умеющий врать и хандрить или жать тормоза.