Вчера был первый поцелуй
И первый робкий разговор про это.
Быть может, зря…
Что вихрь ледяной шумит не здесь,
А где-то…
…
И днём звонок, вырвавший сознание
Из реального сна квартиры.
В полночь были обещания,
А теперь в трубку звучание лиры:
“Я не скажу, кто я и зачем,
Моё имя останется тайной.
Ты любишь ту, чей камень нем
Или это пустое воспоминание?”
Может с надеждой, скорее отчаянно,
Плетя из воздуха скупые фразы,
Третья сторона моей любви
Покоряла движение раз за разом.
Если это ты, которую
Видел в обрывках кабинетов и окон,
В шуме страстей большого города
Петербурга державного ока…
Снова озноб и дрожь в телефоне
Бежит по телу, срывая крышу…
Вчера белый танец отдан другому,
Но после было лучшее, высшее.
Пусть не с ней, и не первой луною:
Просто с чьей-то лёгкой подачи.
Я проклинаю, желая удачи,
Небо подумает, снегом заплачет,
Скажет за меня мои слёзы,
Из-за кого-то как лёд холодные,
По какой-то причине жаром кипящие
Половина из них – игра бесподобная
И лишь остальная часть – настоящие.
Они внутри большого сердца
Требуют, просятся наружу…
Раз, два, три… желание-метод,
Пять, шесть…. Ненавижу лужи…
Глупые игры во взгляды-невзгляды,
Сорвавшие цвет твоих глаз, ныне тусклых,
Сомнения , думы, дышу вашим ядом,
Способным рассветом, часами, закатом…
Что же вы, люди, со мною сделали:
Клубок интриг не рубили – рвали.
Лучше бы меня своими венами
Окрутили… И разорвали…
Хотя, взяв лезвия тёплую,
Ненастоящую, мягкую сталь,
Я бы им резал ваши потёмки,
Сумерки… Может, скорее январь?