Глухая луна в одинокой ночи
Застыла, не дышит.
Рыдай, не рыдай, кричи, не кричи –
Никто не услышит.
А помнишь, когда-то, ты с этой луной
На «Ты» говорила;
Писала стихи вместе с милой Невой,
И часто ходила
В Казанский Собор, или в Спас на крови…
Здесь всё неизменно.
Но, только, теперь за окном твоим спит
Парижская Сена.
Теперь ты уже далеко от Невы,
В далёком Париже.
И Питер твой голос, быть может, увы,
Уже не услышит.
1990, Саирме