Тиха украинская ночь.
На старой ферме – никого.
Лишь муха бьётся о стекло,
Как обезумевшая дочь
Слепого старца.
Он здесь когда-то пас коров,
Растил детей своих в глуши,
Молил за здравие души
И не иметь других богов
Старался.
Однажды в жаркий летний день
Он гнал стада на водопой,
И дочь звериною тропой
За ним бежала словно тень.
Старик не ведал.
Не знал он также и того,
Что много лет тому назад
Его дитяти адский ад
Внушил убить отца свого,
Ножом зарезав.
И дщерь, отдавшись сатане,
Семь лет носила в сердце злость,
И вот в тот день нагрянул гость,
На черном прискакав коне,
Сказал: «Убей!»
И дочь, сжимая нож в руке,
За стариком пустилась вслед
Затем, чтоб выполнить обет,
Который был дан. На песке
Лежал старик.
Он спал, закрыв свои глаза,
Убийца вышел из-за древ,
Сверкнула сталь, и тяжкий грех
Не совершился. Не смогла
Убить отца.
Разжали пальцы хладный нож,
Клинок упал… Но прямо в глаз
Отцу. И с неба страшный глас
Сказал: «Цена твоим молитвам – грош!»
Раздался крик.
Кричала дочь, лобзая труп,
Молила небо и коров:
«Верните папу! Папа! Мертв!»
Темнело небо и траву
Стада не ели.
Она вернулась в отчий дом.
Ее встречали тишь и мрак.
Из зеркала заклятый враг
Её скалился кровавым ртом.
Так ей казалось.
Она метнулась на стекло,
Разбила в кровь свой грешный лоб
И продолжала биться, чтоб
Исчезло, испарилось зло.
Она скончалась.
Тиха украинская ночь.
На старой ферме никого.
Лишь муха бьется о стекло
Как обезумевшая дочь
Слепого старца.
Послесловие к балладе «Безумная дщерь»
Да, у Бога –
Своя дорога.
И мы лишь пешки
В игре Господней.
Даже если,
Захочешь быть честным,
Еще неизвестно
Позволит ли Бог.