На небесный выгнутый папирус
Облачные липнут письмена.
В вены улиц просочился вирус
С ласковым названием «весна».
Город лихорадит от хворобы:
Ночью – холод, днём бросает в жар...
Вот какие подлые микробы –
Эдакий устроили кошмар!
Суета весенняя приятна.
Но не всем: вон тип бредёт один –
На штанах играют солнца пятна...
Впрочем, это брызги от машин.
Он угрюм, как фунт горчицы в торте,
И теперь его хоть обзови –
Он не будет бить в ответ по морде,
Ибо поглощён огнём любви.
«Где ты схоронилась, дорогая,
Сделав вид, что я тебе не люб?
Кто сейчас, от счастья замирая,
Пьёт нектар твоих коварных губ?
Для кого ты вздыбила причёску,
Сделала отменный педикюр,
Придала своей мордашке лоску,
Разучила "Ай лав ю", "Лямур"?
Если б я узнал координаты
Ваших аморальных тайных встреч –
Я б тотчас надел стальные латы,
В руки взял копьё, огромный меч
И пошёл по городу, который
Очень изумился б и притих.
Мельтешили б только репортёры,
А народ бы думал: "Вот так псих!"
Но когда бы я в гнездо разврата
Вторгнулся, доспехами звеня,
Ты б вскричала: "Я не виновата!
Это он, подлец, вовлёк меня!"
И упала б, плача, на колени.
Мой соперник враз лишился б сил.
Я пересчитал бы им ступени,
А тебе... тебе бы всё простил.
Ты б шепнула: "Как же вы добры, царь!"
Я б ответил, приоткрыв лицо,
Так небрежно: "Я на то и рыцарь...
Вот вам обручальное кольцо!
Завтра в девять были чтоб у ЗАГСа,
При фате – пойдёте под венец.
И прошу не выглядеть, как плакса!
Ну, а не придёте – вам конец...»
Невесомо-облачные маты
Пишутся в небесной вышине.
Всё шагает – взвинченный, лохматый –
Рыцарь одинокий по весне.
Куртка – в перьях, как наряд ацтека,
В голове – сумбур, в душе – пожар...
Вот к чему приводит человека
Вовремя не выпущенный пар!