* * *
М. Гольденберг
Начинаю роман с продолжением в письмах к тебе:
Урожай на конверты распухшие со штемпелями
И мозаикой марок. У нас 19-ый век,
Время долгих посланий и Музы неспешной почтовой,
Не любовь и не дружба вплетают в бумагу слова,
Не подумай, а просто дыхание мысли и дела
Уложения в строки и рифмы попавшихся слов.
Въёт единство такое эпистолы нити цветные
От меня - до тебя (Это Бродский). Но счастье писать,
Зная, что прочитают, поверят, поймут и ответят
Тихо греет (А. Кушнер). Пестреющий стиль клочковат,
Из размера торчат графоманские длинные уши.
_______
Кот домашний пушистости средней мурлычет письмо,
Всё по-прежнему. Наши разъехались. Тихо и пыльно.
В коридорах общаги висит тёмной аурой дух
(Снова напрочь на кухне загадили мусоросборник).
Пьют соседи. Известный тебе беспробудный NN
Головою о стенку стучится в мужском туалете.
“Чтой-то всё о погоде я, да о погоде?” О чём-то ином
И не пишется в этот безвременно гаснущий вечер.
_______
Время жёлтых цветов и сверкания солнца из луж.
Это снова весна. Я читаю стихи из блокнота.
Вспоминаю прогулку в “Гилею”, беседу и проч.
И бегу, словно путник, я мрачных теснин повседневья
(Это Батюшков?) Что-то такое, иль кто-то такой,
Но светло на душе, не подумай чего, и приятно
Обволакивать фразы дежурные “как ты живёшь там?”
В безразмерную форму послания этого к ***.
Жду ответа (серьёзно), как дара (уже улыбаясь),
Словно пива с похмелья (давясь, хохоча) и уже
Закругляюсь, и ставлю торжественно точку.
Точка.