***
Как будто ветер охрип с мороза
и наледь звуков упала с неба...
Любовь искала её, как доза
больное тело... Он был и... не был...
Под сонным пледом ждала устало,
и тусклой свечкой тянулся вечер,
а, может, просто под одеялом
согреть пыталась худые плечи...
Он торопился – всё, как обычно –
ворвался скорой пургой... С порога
балласт одежды сорвал привычно,
стремясь закончить быстрей с прологом...
Пройдя по стенам холодной тенью,
под одеяло скользнул метелью,
шепнул: “Соскучилась?”, – в темноте и
собой заполнил сугроб постели.
Он целовал её как бы с чувством
и второпях называл богиней,
а ей казалось, не звуки – пусто,
а ей казалось, не губы – иней.
Он обнимал её с жаром стужи,
но ледяным ей казалось ложе,
и всё казалось, что кто-то чуждый
вошёл под сердце холодной дрожью.
А он себя доводил до стона,
ознобом тая в ней раз за разом,
а ей казалось – она бутон и
её уносит полярный айсберг.
И он срывался на вой бурана,
и тело билось в истоме ломки,
а ей казалось, что ноют раны,
и не от вьюги, а так – позёмки.
Прощаясь холодом поцелуя,
он равнодушно сказал: “Спасибо...”, –
а ей казалось – она на льду и...
... и от падений болят ушибы.
Оделся быстро, собрался в спешке,
стараясь не проронить ни звука,
а ей казалось – со злой усмешкой
хрипит в груди ледяная скука.
Ритм опозданий с часами сверил,
пургу с собою забрав попутно,
тихонько скрипнул железной дверью,
как будто не был он здесь... Как будто...
Как будто ветер охрип с мороза
и наледь боли упала с неба...
Стихи застыли и холод прозы
пролез за окна белёсым снегом.
10-12. 01. 04