олько подойдя поближе, я разглядел, что то, что я издали, принимал за бабочек – на самом деле слова. Сокрушительно правильные и единственно верные слова, тем не менее, остающиеся бабочками. Все, что я успел сделать, это заманить их своей кровью на этот лист. Но сколько они пробудут здесь, – неизвестно.
На покинутом теле
В гуще ржавых обломков
Среди склизких камней
Леденцовых осколков
В прах разбитых сердец
На некусаном месте
Что простила реальность
Стиснув зубы от боли
Корчась призраком счастья
Проглотил это семя
Ни на что не надеясь
Зная, что проиграет
Прикрывал неизбежно
Светлый домик-ладони
Согревал белым паром
Откровенным дыханьем
Поливал потом-кровью
Потом-призрачной спермой
Был один изначально
На недолгое время
Вездесущая плесень
Пыль грибов-псилоцибов
На ощупь искал
Находил, вырывал
Влажно хлюпало тельце
Полужидкая масса
Неохотно его покидали
Правды хмель
Лжи пшеница
Не созревший цветок
Не взошедший росток
Цветок нереальный
Цветок совершенный
Цветок удивительно-красный –
Любовь
И сто сорок четыре тысячи белоснежных бабочек с набухшими от выпитой крови брюшками на миг закрыли небо, на миг затмили солнце.