* * *
Ты выстоишь. Горячую обиду
Остудит ветер зимних расстояний...
Ты выдохнешь, едва вдохнув для вида,
Последнюю надежду на признанье.
Свинцовый холод времени – флюида –
Несет на голове, на мощной длани
Пространства полая Кариатида –
Почти что Бог, почти что Модильяни...
Подставив шею камню из насмешек,
Дугою, по-кошачьи выгнув спину
И, созерцая иней строф отпевших,
Ты в мерзлую впресуешь сердце глину.
День будет слать и слать свои депеши,
И под твоею грудью исполина
Пройдут как встарь отряды конных, пеших
Воителей-тревог космато-львиных!
Но ты, сроднившись с пальмой капители,
Означив мрамор торсом папуаса,
Привыкнешь хоронить в граните тела
Тоски и отвращения гримасы,
Надломленность слезящейся капели,
Все, что исторгнуть для себя хотели
Другие из твоей нездешней расы...
Потягиваясь, корчась, торжествуя
Мучительно, лениво, сладострастно,
Избавишь камень звонким поцелуем
Лукавых мышц от спеси коренастой...
Проникнешь, тронув черных веток сбрую,
В безносый смерти сифилис носастым
Де Бержераком. Струпья, струны, струи
Лет, Леты над веревкой Иокасты
Зарешетят окно знакомой боли,
Петля сомкнется – не в нарыв, так в точку,
Пригодную для взрыва и для боле –
Прорыва корня в треснувшую почку!
1997