* * *
Бродскому.
* * *
Мир, лишившись Твоих вдохновенных уст,
Продолжает стеклом и щебенкою звякать,
Но воздух как-то предательски пуст,
И не к месту осенняя слякоть.
Бесполезно аукать – Твой сон венценосен и сед,
И хотя я не верую, но быть может,
Только Бог нынче Твой благодушный сосед,
Проводник по загробному бездорожью.
Твоя смерть отстоялась, как-будто вино,
В погребах, в древесине бесценной,
Опустилась на мягкое черное дно
Пожирающей Вечность Вселенной...
Пониманье бессильно покой обрести
В беспросветной цепи констатаций,
Оно тянет на нитиочке времени стих
Или тишь – чтоб до нас достучаться...
Смерть отходит и мифом становится вдруг –
Своевольем прибоя, безумием ветра –
И свиваются строфы в магический круг,
Коим каждый живущий очерчен!
Смерть поэта древнее, чем Ноев ковчег,
Потому не спасает поэта
От патлатого ветра случайный ночлег
Под звездой или кровом сонета...
Но, разлитая щедро по венам чернил,
Смерть имеет тенденцию рыться
В унавоженных пахах промозглых могил,
Не касаясь строки и страницы!
И щербатая, гордая, знойная твердь
Мускулистой античности белой
Кожею пеленала издревле смерть
Расправляя Акрополя тело.
Время плавно текло по железной скобе,
Может быть, лишь с тобою иссякнув,
Оттого позвонить при жизни Тебе
Мне казалось чем-то бестактным...
1997