Стопы Христа я осквернил
Своими грешными устами.
Лишь филин, царь ночей, парил,
Тревожа душу мне крылами.
Как он, во тьме рождён был я,
От взора хоронясь чужого,
На солнце, реки, лес молясь,
Не ведая иного бога.
Словно змей-искуситель,
Я во храме возник.
Новой веры хранитель
Исказил злобой лик.
Презирая меня,
Он, конечно, хотел
На Руси отыскать
Свой духовный удел.
Князь народ мой крестил
На широкой реке.
Деревянный кумир
Уплывал вдалеке.
Поджигали дома
И рубили людей.
Чаша кровью полна –
Так поди же, испей!
Кто скрывался в лесах,
Кто сгорел на костре,
Кто, живя в городах,
Прятал веру в себе.
Помня златы усы
И серебряный шлем,
Не отринули мы
Старой веры совсем.