Чердачный страж – седая паутина,
Порывшись средь легенд и раритетов,
Мне протянула пыльную картину,
Написанную позабытым летом.
За слоем слой, сметая кракелюры,
Проплешины, залатанные снами,
Как древнюю умершую культуру,
То лето воскресить решила память.
Там дом вступал в эпоху Ренессанса,
Там сад – густой и крепкий, как орешек,
Там розы, две красавицы миманса,
Под градом рукоплещущих черешен.
Там травы по малиновому звону
Соскучились в преддверие заката,
Фонарь, седой галантный ресторатор,
И бабочки вокруг по две персоны.
Сквозь кружево плюща глядело солнце,
На дачную веранду, странно рдея,
И ты, уже с трудом собой владея,
Ушёл поднять ведро со дна колодца.
Ушёл. И как-то сразу левый угол
Заполнила калиновая чаща,
Баклуши (или что?) садовых пугал,
И дождь, тем летом часто моросящий.
А я спустилась с низкого крылечка
К дорожке в сад, и тут же угол правый
Лизнула незаметно копоть свечки,
Легонько так, должно быть, для забавы.
Терновый куст и тени вдоль забора,
Сомкнувшие штыки, полоска света
В покорном ожиданье приговора, –
Последний штрих растаявшего лета.
…………………………………………
Внизу запела печь, пробило восемь,
Пора. Я оглянулась, – пепел рая,
Хромой фонарь, несбывшаяся осень
И бабочка. Одна. Едва живая…