Я пижамничал с базами данных.
Я вальсировал с ними под музыку мелких иуд.
Отдыхающий люд принимал нас за странных,
За зелёные сполохи – утками засранный пруд.
Вот качели, бамбино мой, дитятко, сядь, покачаю.
Не серчай, коли что: отпущу, улетишь невзначай.
Колыбелькой твоей стать, малыш мой, я страстно мечтаю.
Я покрепче тебя обниму, ну а ты – не серчай.
Я люблю тебя, дверь, и надеюсь, что это взаимно.
Трусь всем телом своим, возбудившись, о твёрдую плоскость твою.
Может, слышать об этом пристрастьи кому-то противно?
Но лишь так, не иначе, лелею я скотскую плотскость свою.
Я пижамничал с Мишей и Машей,
Я вальяжно вальсировал с ними, сняв туфли, на битом стекле.
Представлялся мне мир полной странных игрушек серебряной чашей.
И, как член на фарфоровом блюде, соседствовал с ним я на скатертью крытом столе.
13 февр.