Он уходил через Анды.
За спиной оставалась страна,
вырезанная, как гланды,
из горла во время сна.
Снилось ему, как рвутся
сетки южных широт,
а не успел проснуться -
кровью наполнен рот.
Он уходил через горы
ниткой пастушьих троп.
Были короткими сборы
и вынужденным автостоп.
Были в газетах снимки,
жгли петитом слова:
"Миллион за поимку
Преступника № 2!"
Но у чилийцев Иуда
не народился на свет...
"Прощайье, сеньеор Неруда,
великий чилийский Поэт!
Вы душу открыли настежь,
осмыслили нашу речь,
а нынче нам дарить счастье -
поэтов своих беречь..."
Он уходил в потемках.
Ламы несли багаж:
стихи в седельных котомках,
ружья и патронташ.
Вздыхали единородцы:
"Власть не простит талант...
Он никогда не вернется
на эту сторону Анд..."
Он уходил в Аргентину
ниткой пастушьих троп,
скорбно сутуля спину,
морща высокий лоб -
грустный божественный данник,
шкипер без корабля,
нобелевский изгнанник,
человек планеты Земля.