Прибежали в избу дети,
Второпях зовут отца:
"Тятя! тятя! наши сети
Притащили мертвеца".
(А.С.Пушкин "Просто народная сказка")
Какой улов в сети! И где - в зоне "ру". Мемуары "Парадоксы жизни" Григория Залевского.
Рука потянулась к старой подшивке "Огонька". Сначала даже подумалось, что это очередная компиляция на базе материалов советских журналов постандроповской эпохи. Но нет, все натурально, все узнаваемо. Получил массу эмоций, прочитал на раз. Разослал ссылки друзьям, рекомендовал к прочтению, внимательному прочтению...
Отдельная благодарность Ольге Чернорицкой, она в очередной раз предложила нам узнать что-то новое из, казалось бы, совсем недавнего прошлого. И, как знать, прошедшего ли?
Материал "Парадоксов" огромен, даже для такого относительно небольшого произведения. "Ведь для меня это была не просто книга, а дело всей жизни" - пишет Григорий Залевский (Г.З.). Сведения, предоставленные автором - достоверны: "Все описанные в книге ситуации я не выдумал, а опирался лишь на факты", поставленные задачи - серьезны: "Основная цель книги не развлекать читателя, а побудить его задуматься над жизненно важными проблемами", но трудны, ведь он "...попытался в своей книге разобраться в российских парадоксах с помощью разума"
Автор жил в Советском Союзе при Иосифе-Михаиле, во время "перестройки" оказался в гуще московских политических событий, в конце 80-х вынужденно эмигрировал в Америку на самом творческом пике. Г.З. был организатором КСН (Клуба содружества наук), как минимум, морально поддержанный сотрудниками западноевропейских посольств. По их оценке "Клуб содружества наук явился первой ласточкой просвещенной демократии в России". Он способствовал появлению и развитию социально-политической инициативы снизу, возникновению неформальных общественно-политических движений на основе научно-демократических принципов." Один перечень лиц, сотрудничавших с КСН, вызывает неподдельный интерес, как говорится, от Станкевича до Макаревича, последний сочинил для клуба популярный хит "В добрый путь".
Григорий Наумович с детства верил в свою миссию объединения умных людей для обсуждения самого широкого круга научных, социальных и политических проблем. При этом, миссию особую. Приведенные автором краткие сюжеты из его детства прообразовательно подсказывали цель этой миссии. Так, выменянный у товарища старинный щит, оказался копией известного ватиканского щита, с изображением сцены разгрома римским императором Октавианом варваров в 27 году до н.э.
Не так ли, уже позже, громил Г.З. всею силой своего интеллекта один варварский народ, с которым провел большую часть своей жизни, и характер которого так хорошо изучил: "Во все времена в России принято судить о культурных и духовных ценностях без больших «премудростей», в чисто практическом духе. Русских с детства учат, что они лучше всех на свете. В упоминании культур других наций русский «этноцентризм», высокомерие или снисходительность даже не скрывается, а расценивается как истинный патриотизм. Не ощущается признания достоинств европейской культуры с ее давними интеллектуально-нравственными традициями.
Обсуждать сложные вопросы русские не любят, понимая их как что-то само собой разумеющееся. Спорить не умеют.
И я глубоко уверен, что главная причина прошлых и настоящих бед России – в несовершенстве менталитета россиян, их общей культурной отсталости. Отсюда, наверное, и слабая приобщенность к так называемым общечеловеческим ценностям, прежде всего к ценностям европейского миросозерцания: терпимости и плюрализму, уважению прав человека и парламентской демократии, почитанию законов и избранных по закону властей, священному отношению к человеческой жизни, уважению частной собственности и прав человека" - пишет Григорий Наумович в своем труде. К исправлению вот такого племени приложил немало своих трудов автор "Парадоксов жизни".
Много времени Г.З. посвятил и серьезной научной деятельности. Тема его диссертации: «Корреляционная зависимость социальных болезней от культуры населения СССР». К большому сожалению, защите этой диссертации так и не суждено было состоятся. А между тем, там были высказаны мысли намного опередившие свое время.
"В диссертации я намеревался обосновать причинно-следственную цепочку: - пишет Г.З., - «общественный строй – уровень жизни - культура – социальные болезни» ... Свою рабочую гипотезу о том, что массовое неумеренное употребление алкоголя в России является причиной не только ухудшения состояния здоровья населения, но и многочисленных иных деформаций в обществе, его морали, в социально-политических структурах и т.д. - я намеревался обосновать с помощью статистических данных и корреляционного метода. Известно, что мутанты живут по искаженным моральным Принципам, ложным нравственным ориентирам. Это –
моральные уроды, отягощенные вредными привычками. Пьяницы предпочитают пьяных и испытывают отвращение к трезвым и умным. Отсюда неприязнь к образованным людям, интеллигенции и Западу"
По существу, Григорием Наумовичем было сделано научное открытие - пьянство является причиной неприязни к... Западу.
По мнению Г.З. этой ориентофобией заражена большая часть российского населения.
"Вот почему - делает вывод Г.З. - людям с трезвым рассудком «умом Россию не понять». Разобраться в смысле российских «идеологем» действительно невозможно, поскольку они находятся за пределами разума, противоречат ему. Выработка «алкогольного генотипа», аморальности, неумение адекватно воспринимать реальность – состояние чрезвычайно опасное! Из-за нашей российской «логики», а точнее – алогизма, еще не одно столетие будут продолжаться споры между Востоком и Западом, между демократами и консерваторами, между теми, кто считает, что править должны умные и образованные и теми, кто хочет отдать власть в руки не шибко умных, зато послушных «слуг государевых». Споры эти в России могут вестись еще не один век".
Как только поднялся идеологический занавес многие люди, свободные от этого недуга - "неприязни к Западу" ринулись обживать неизвестные земли. Наблюдательный ум Г.З. подметил следующую особенность эмигрантов: "Рассуждая о России, эмигранты нередко разделяют принцип: «Пусть моя страна не права, но это – моя страна!».
Касаясь политики, они поддерживают «наших парней», которые сражались в Афганистане и Чечне. Подобная поддержка «своих» считается священной обязанностью нормального русского эмигрант".
Возможно, в таких симпатиях "нормальных русских эмигрантов" сказались иные симптомы болезни, открытой Г.З. в СССР. Правда, автор не указал, вызваны ли эти симптомы какими-то напитками и если да, то какими. Может быть кока-колой? Вероятно, богатый жизненный материал, огромный жизненный опыт, несомненно, литературное дарование, даст возможность дозреть интеллектуальным поискам Г.З и состояться законченному научному труду. С такой-то стопроцентной темой можно и на ноблаура замахнуться.
Кругозор Г.З. не ограничивался изысканиями в узко-медицинской сфере, он высказывается по всему спектру актуальных вопросов
истории и современности. Читатель сможет по достоинству оценить многие новации.
Так, характеризуя Запад, Г.З. пишет, что "...развитию капитализма и демократии на Западе предшествовала трехсотлетняя эпоха просветительства и гуманизма, бурный социально-экономический прогресс, которые подготовили почву для эволюционного развития.
Поскольку на Западе решение проблем происходит обычно своевременно – они не успевают накапливаться настолько, чтобы приводить к взрывам, эксцессам и катастрофам, а сами изменения являются привычным явлением и лишены драматизма." - такой вот свежий взгляд на историю уничтожения 5,7 млн. евреев и еще 50 млн. граждан других стран в прошлом веке (материалы "Нюрнбергского процесса"), лишенную всякого "драматизма".
Несомненный интерес вызывают его характеристики и исторических лиц советской и пост советской истории. Вот только некоторые.
"Хрущев совместил в одном лице главу правительства с лидером оппозиции. Это парадокс. Его можно назвать последним из коммунистов, если понимать под словом «коммунист» привязанность к конечной цели".
"Егор Лигачев не был создан для демократии.
В России в течение столетий рвали языки болтунам, ссылали раскольников, унижали вольтерьянцев, изводили всяческих декабристов и демократов западного толка. Беззаконие представлялось как особый путь.
Одна из мощнейших политических мафий сформировалась именно вокруг Лигачева. Его окружали люди картинно русские, разве что не в поддевках и смазных сапогах. Он держал в кабинете альбомы с фотографиями разрушенных большевиками церквей, мечтая восстановить эти храмы. Он свято верил в колхозы, в Маркса и Ленина".
Григорий Наумович считает Горбачева "...крупнейшим преобразователем России, имеющим несомненные заслуги перед человечеством. Предельно быстро по историческим меркам Горбачеву удалось развалить не только «отдельно взятую страну», которая горделиво именовалась Советским Союзом, но и всю мировую коммунистическую систему".
а также...
"Праведник Горбачев до сих пор ищет свое место в обновляющемся мире, честно содержит на собственные деньги свой фонд, пробует сохранить имя и лицо в стране, где нет лица".
Последнее мнение особенно примечательно, если учесть, что необоснованно острые характеристики Горбачева, действительно крупного политического деятеля, даже в правой прессе почти что сошли на нет. Кому сейчас придет в голову праведность Горбачева сравнивать с праведностью прожженного лоера, сделавшего свой гешефт на развале крупных корпораций. В какой светлой голове нынче свяжется воедино "честно содержащийся на собственные деньги" Фонд Горбачева и развал "отдельно взятой страны".
Разумеется, это малая толика всего прочитанного. Все это надо просто читать страницу за страницей, и, возможно, заново знакомиться со своей историей, не такой уж и далекой. Заранее извиняюсь за некоторую разбросанность цитат, надеюсь, что вдумчивый читатель сам ознакомится с мемуарами "Парадоксы жизни" Григория Залевского.
Еще более глубокому осмыслению идей Григория Залевского призвана статья Ольги Чернорицкой (О.Ч.) "Государство и интеллигенция в автобиографической прозе Григория Залевского."
"Пройдя через максимум соблазнов, автор остался верен идее нравственности и справедливости, и, отказавшись стать интеллигентом-государственником, стал миссионером от интеллигенции" - так характеризует О.Ч. религиозную составляющую
жизненных материалов Г.З. Действительно, нравственная составляющая идей, переполняющих мемуары, ни у кого не вызовет сомнения. А нравственность, как известно, продукт религиозный. Сам же Григорий Наумович характеризуется как "миссионер" - распространитель религиозного учения, человек, прошедший "через максимум соблазнов" (то есть число искушений Г.З. уж всяко было более трех числом).
Сами же идеи обозначаемые О.Ч., как идеи "объединения и спасения", несут мощный религиозно-нравственный заряд, при этом место реализации нравственного идеала, по мнению автора, может явиться "не где-то там на небесах, а и здесь непосредственно, на земле грешной". Однако прямого указания на то, что целью такой деятельности является построение коммунизма не найти. Есть лишь у Г.З. сочувствие к Н.Хрущеву, который пытался это сделать, но у него не получилось. Видимо, для человека, пусть даже лидера такой огромной страны, с пятью классами за плечами это труд неподъемный.
Проза Г.З указывает и на другие атрибуты, являющиеся неотъемлемыми артефактами любой уважающей себя религии: "мощи" и "культ мучеников" (Г.З. подробно описывает, как на заседаниях КСН обсуждался вопрос выноса и захоронения дедушки из мавзолея, реабилитация Троцкого и Бухарина), общих собраний сторонников религиозного движения в Москве и создание таких общин по всей стране. Не тайна за семью печатями догматика учения, в ярких образных описаниях credo Григория Залевского напоминает
сундучок боцмана, обклеенный комиксами из жизни рерихнутых шамбалалаешников. Кто же теперь после прочтения "Парадоксов жизни" усомнится, что это не "символ веры" целого поколения адептов учения, за которое Г.З. стоял.
Ольга Чернорицкая придумывает даже наименование адептам этого учения - "интеллигент". Слово это известное.
О.Ч. несколько сузила это понятие от общепринятого, обособив и даже противопоставив "интеллигентам" "интеллигентов-государственников". Сам же Г.З. видел интеллигентами в России интеллигентов-западников, коих всегда было мало, в отличие от большинства интеллигентов, принимавших участие "в выработке взглядов "славянофилов".
Пошли эти интеллигенты от декабристов, и мнение это небезосновательно, но во что это выродилось в Москве последней четверти двадцатого века, не могло присниться даже самым продвинутым участникам стояния на Сенатской площади в Санкт-Петербурге в первой четверти века девятнадцатого.
Так или иначе, но уже после Залевского-Чернорицкой слово "интеллигент" приобрело новое значение в смысле последователя, адепта, сторонника религиозной секты интеллектуалов-сиенцистов. Результат можно подавать в словарную комиссию, а О.Ч. может повесить себе медальку за филологическую находку.
Развивая систему признаков, характеризующих вышеупомянутое учение, О.Ч. не обходит вниманием еще один важный аспект - взаимоотношение Интеллигенции и Государства (далее везде под термином "интеллигенция" будем принимать смысл, присвоенный этому термину Чернорицкой).
Осмысляя эту конструкцию "Интеллигенция-Государство", О.Ч. полагает, что "...интеллигент и государство - вещи несовместные", при этом для России эта несовместимость имеет свои особенности "...Россия - действительно страна парадоксов, поэтому коли власть вторгалась в дела интеллигенции, навязывая определенный образ мыслей, то и сама интеллигенция не оставалась в долгу, навязывая способы правления" .То есть для России с ее непредсказуемым характером у интеллигентов есть свои методы, в число которых входит захват власти (иначе каким еще образом можно "навязать способы правления").
Григорий Залевский описывает три такие попытки захвата власти интеллигентами в России. Действительно, какая религия не мечтает стать государственной.
Первая попытка - восстание декабристов, оказалась неудачной. Всех то трудов - разбудили какого-то Герцена.
Вторая - Октябрьский вооруженный переворот, более или менее удачная. Эта попытка захлебнулась из-за "...малообразованных созданий: они впали в буйство, движимые то ли извращенной радостью разрушения, то ли просто невежеством" (Г.З.). В итоге выиграл от всего этого один как бы человек, всю жизнь посвятивший науке, девизом его стало "три-учитесь". Благодаря усилиям опытных таксидермистов (честь им и слава!) стал подлинным научным экспонатом, то есть послужил науке всем, чем располагал - духом, душой и телом. Восемьдесят лет в качестве макета - это уже судьба. После всего этого предавать дедушку земле - непростительная ошибка (земля, в конце концов, в чем провинилась). А вот вынести его из мавзолея и передать, скажем, музею Сахарова (они любят всякого рода инсталляции), надо. Станется, и Красная площадь обретет исторический вид, хоть что-то Москве вернется исторического (в смысле архитектуры).
Третья попытка уже относится к недавним временам и судить об ее окончательных результатах рано, но ежели на раз-два-три не выйдет, то лучше уж и не начинать более. Китайцы же в этих вопросах еще более категоричны, считая, что уже вторая попытка не стоит ломаного гроша.
Отметим еще одну особенность учения и его адептов: при сохранении догматов своих неприкосновенными (на протяжении почти двухсот лет все они, по очень точному определению О.Ч., - "борцы за разум в чистом виде"), при сохранении своих основных целей, в зависимости от исторических особенностей, степени развития революционной ситуации ("верхи-низы") и т.д., удачно подбирают фасад для своей организации, Это может быть Северное общество или Южное общество, партия ВКП (б) или Клуб содружества наук.
При этом остается загадкой, как Государство вычисляет эту секту, доставляя столько неудобств ее рядовым членам, которые, казалось бы, делают все, что бы этому Государству ни попадаться на глаза: "Он последовательно отказывается от всего, - пишет О.Ч. о Г.З., - что связано с государством и в конце концов государство отказывается от такого гражданина, прямо-таки по-платоновски исторгает его из себя.."
Пожалуй, О.Ч. находит ответ на этот вопрос: "Автор вызывает восхищение уже тем, что в юности проштудировал все сорок шесть томов Полного собрания сочинений Ленина. Такая жажда знаний - и такая невостребованность взыскующих истины людей - основная антитеза повествования". На Руси все горе всегда было от ума. Впрочем, О.Ч. усматривает и другую характерную особенность "взыскующих истины людей" - "Есть и другая сторона антитезы - стремление познать истину - и стремление сделать вид, что ее познаешь".
Действительно, извалявшийся в эзотерических перьях по самое "человеческое нечуждо", Григорий Наумович все же производит впечатление человека здравого ума, хорошей памяти, уверенно достигающий своих целей, чему свидетельство предпринятый им труд.
За внешним проявлением духовности (повертел рамочки у спецобъектов, устроил коллективный просмотр снов по Детлефсену, ну дал еще зуб свой вылечить за 15 минут), ни каких тебе ступеней, никаких, по-видимому, посвящений. Ну хоть бы плохенький какой "дан", хоть "кю" - на худой конец. Благоразумно хранил свое сердце Григорий Наумович для мирных коллективных просмотров фильмов с участием Вивьен Ли, устроением выставок картин, кукол, да домашних поделок. И правильно делал, в отличие от тех наивных "искателей истины", серьезно поверивших в "марксизм-ленинизм", "информационное поле мироздания", "космический разум", "паранормальные феномены", а ныне составляющие контингент психиатрических клиник.
Чернорицкая иллюстрирует эту мысль на примере с одним знакомым Г.З. - Сергеем. Если шесть циклов вечернего Университета марксизма-ленинизма для Григория Наумовича всего лишь умственная гимнастика, то Сергею от всего этого просто начисто "снесло башню". Бедный Сережа, вконец запутанный формационным подходом к истории, начал строить капитализм в отдельно взятой стране, когда, как известно, что социализм в этой стране давно уже был построен, а коммунизм был почти что узаконен.
Прилагает свой пытливый ум Ольга Чернорицкая и для выяснения оснований религиозного учения сиенцистов, так сказать "причины, побудившей...".
Для примера, О.Ч. выбирает небольшой сюжет с замполитом эскадры Балтийского Флота Валерием Михайловичем Саблиным, который нарушил воинскую присягу, позже осужденный и расстрелянный.
Понимая, что Григорий Наумович в прошлом человек военный, истоптавший на флоте не одну пару гадов, прекрасно знающий, что за нарушение присяги полагается, О.Ч. догадывается, как надо охарактеризовать этот случай: "Тем не менее поступок Саблина - это действительно подвиг, только подвиг такой, о котором до сих пор стараются особо не распространяться", и далее "...и не наступит, пожалуй, никогда такое время, чтобы власть подобного не убоялась, будь она хоть трижды демократической".
Верно, Ольга, при "трижды демократической власти" за такое полагается электрический стул.
Содержательную часть "подвига" - нарушение воинской присяги, (по существу, клятвопреступление) О.Ч. характеризует как "...поступок - вызов интеллигенции государству - не такой, как в сатирических передачах, а настоящий, "взаправдашний"...". Действительно, какие могут быть шутки, если речь идет о жертвоприношении на алтарь разума.
Тут и декабристы припомнятся, у которых тоже что-то с присягой не заладилось.
Характеризуя Саблина как "положительного героя", а его поступок как "сугубо художественный выпад интеллигента против власти, который не может не очаровать" Чернорицкая деликатно напоминает нам о генетической связи с клятвопреступлением творческих исканий целой генерации интеллигентов-литераторов, тесную духовную связь с которыми очарованная Ольга имеет сама. Нетрудно проследить, как, начиная от предательства клятвопреступников-декабристов и до сего дня, как из топора пишущая интеллигенция варит густой бульончик "положительных героев".
Что же Саблин? По-видимому, этот искренний человек, русский офицер, не мог равнодушно смотреть на все безобразия, происходящие в стране. Он интуитивно чувствовал фальшь и своего офицерского положения. Военнослужащий ВС СССР в данной им присяге давал клятву "быть преданным своему народу, своей Советской Родине и Советскому правительству".
Присяга по природе своей имеет личностный характер (один человек присягает другому). До февраля 1917 года присягали царю. Чем был опасен "гражданин Романов" в 1918 году новой власти - тем, что, сложив с себя все политические регалии, оставался стороной правоотношений, скрепленных клятвой, отменяемой только с физическим устранением этой стороны. "Культурно отсталый народ" это хорошо помнил.
Трудами нескольких поколений интеллигентов была выработана новая формула присяги, где формулируется некие размытые понятия, которым присягает военнослужащий. Этими понятиями можно легко манипулировать, менять их объем, и даже смысл вплоть до противоположного. При этом даже тот смысл, который вкладывается одними военнослужащими в слова присяги, может серьезно отличаться от того, что под этим понимают другие. На этом и погорел Саблин, искренне полагая под словом "Родина" в отличие от государственных чиновников, совсем другое.
Читая Залевского, становится понятно, сколько усилий может принимать интеллигенция, чтобы сформировать "правильные" образы народа, Родины, правительства, для того, что бы у военнослужащего уже не оставалось никаких сомнений о целесообразности сохранения данной им воинской клятвы.
Может быть, все же есть хоть толика оправдания, офицера, обманутого историей. Валерий Михайлович, помни, есть и за тебя молитва...
Текст: "Государство и интеллигенция в автобиографической прозе Григория Залевского."
Ольга Чернорицкая
http://www.stihi.ru/2004/02/02-480
Текст: ПАРАДОКСЫ ЖИЗНИ (полный текст)
Григорий Залевский
http://www.proza.ru:8004/2003/09/09-22