Семидесятники нелепые в свои
играют игры мелкотравчатые всюду.
Устраивают чтения, картины -
гляди ты - выставляют.
Вместе мы
Как веник, - мыслят, - непереломимы.
И правы, черти.
Знал я Машу Вениг –
на первый взгляд – тростиночка – она
и впрямь была полна сучачьей силы,
и тож играла в игры ролевые,
и забывалась до оргазма такж.
Я и сейчас нежнейшую приязнь
питаю к ней, не понимаю, что за
угрюмый бес водил моей рукой,
когда драгое имя вывел всуе,
алча семидесятников уесть.
Она – жена чужая, муж ее
набьет мне морду, ежели догонит,
да и сама обидится, небось,
кривляться предо мною перестанет.
Возможно ли дыханием живым
пожертвовать для точности неверной
сопоставленья ради красного словца
лицо гордясь носить в кровоподтеках
смогли же эти дяди обойтись
актерским мастерством железной спайкой
которую топор не прошибет
с которою расправится лишь ржа
возможно
……………………………………………………….
Ты вычеркнешь меня из записных
манерных книжек, вырежешь из снимков
фотографических, сожжешь с негодованьем
подробный дневничек, мои подарки
подружкам передаришь. Будешь спать
с зеленым крокодилом. Уплывешь
с друзьями на байдарках и каноэ.
Стихи возненавидишь.
Ничего
уж не изменишь. Твой настанет час -
какой-нибудь маньяк фольянтов пыльных
захваченный историей печальной
фамилью твою глупую прочтет
и про семидесятников узнает.