Ты сказал мне, Господь мой, чтоб шёл я пред царские очи
И ему передал, чтобы он повинился в грехах.
Как могу я, о Боже, я речью владею не очень…
И я плохо одет. Царь ли выслушает бедняка?
О, Господь мой, быть может, Тебя я неправильно понял.
Мне с царём говорить?! Нет, не смею! О, ужас, о, страх!
Его стража грозна… вся земля у него на ладони…
Он главу мне отрубит – пылинка я в царских очах!
Нет, не смею, к царю я не в силах… не в силах…
Не могу… И помыслить без дрожи о нём не могу!
Я завидую умершим: спят они сладко в могилах,
Мне же – мука сверх сил!!! Убегу… Убегу, убегу!
Вот и море. Зачем оно, Господи, так неспокойно?
Понял я – чтоб скорей утонуть – и конец.
Только – где это я? О, как тесно, как смрадно, как больно!
Не вода вкруг меня – о, рассудок теряю, Творец!
Я во чреве кита?! Прошлый год мы такого поймали,
Всей семьёю рубили, тот запах я – не позабыл.
Был он пищею нам, а теперь ему пищей – не я ли?
И не будет могилы моей средь любимых и близких могил…
Убегал я от страха явиться пред царские очи?
О, Господь мой, так вот он где, истинный страх
Вот он, ужас: в могиле живым – и ни дня и ни ночи!
И бледнеет пред ним ужас тот, что был в царских очах.
Каюсь, Господи! Если б я мог оказаться снаружи,
Я явился б к царю так, как есть: не умывши лица,
Не сменивши одежды – чтоб царь увидал этот ужас!
Что мне плаха царя?! – пред бесславьем такого конца…