Да, кстати, посмотри сюда.
На линию щеки, не губ.
Заела молния-среда.
Ты был с ней нежен или груб.
Горят нью-йоркские огни.
Такая нынче немота,
что нас не азбука роднит,
а кабельные провода.
Вещает диктор, что подрос
малютка-доллар, что в зрачках –
не зелень ила, а вопрос,
встающий рядом с «тчк».
Сыграем в ямб, затем – в хорей.
Но только слов в запасе нет.
Я просыпаюсь в январе.
Мне скоро будет девять лет.
Скорей всего, не мне, а той,
кто на качелях. Вверх да вниз.
Постой, кричу тебе, постой,
воображаемая жизнь, –
одна на всех. Стоишь в пальто,
считаешь мелочь, гасишь свет.
Бульвар залитый, золотой
похож на вычурный браслет.
Шумит Садовое кольцо.
Течёт за городской чертой
река, унесшая лицо
Нарцисса с синей бородой.
Теряют акции в цене,
и стынет ужин при свечах.
Нас обязательно во сне
найдут, затем разоблачат,
попросят выйти. Так всегда.
На самом интересном ме...
Скажи мне: где ты был, Адам?
Не там ли, где оркестр гремел,
литавры лбами бились, бас
моё сопрано свёл с ума?
И твой ответ: «судьба, судьба...»
я подыскать берусь сама.