Мы часто с ней сидим напротив,
на чай зовет она сама.
Ее глаза и нос и рот, и
веснушки сводят всех с ума.
В числе всех я, мне даже хуже:
как проклятый я обречен
на талию - осиной у́же
глядеть, и быть тут ни при чем.
Фигуры шелковая нить
в изгибе нежном в полушаге.
Коснуться, стиснуть, ощутить
(возможно только на бумаге).
Ты - прима прочих муз среди.
Поток волос, как ветвь рябины,
бежит ручьями по груди
и водопадом бьет на спину.
Случайный взгляд сулит экстаз,
а с ним и муки, и несчастья,
миндалевым разрезом глаз,
кромсая душу на две части.
Звук голоса почти порочен,
но, боже упаси, не груб,
зовет тебя к безумной ночи
хмельной черешенкою губ.
По мраморному безмятежна
черт выточенных камея́.
Всем этим запросто, небрежно
владеет кто-то, но не я.
И, жадно ноздри раздувая,
ее вдыхаю аромат,
в приятной близости от рая,
забыв, что был уже женат.