Из книги стихов "Междуречье"
ЯНВАРЬ 37-го
Что это -- Африка или Россия?
Снег ли, зыбучий песок?
Чьи-то следы заметает стихия --
узкий каблук и носок.
С неба замерзшие падают звезды
или струится вода?
Или на вздохе кончается воздух
в легких, уйдя в никуда?
Господи, что это? Африка, что ли?
Тот же Египет? -- скажи.
Полная чаша мерцающей соли
и до небес миражи.
Вижу: колышутся строгие тени,
скоро начнется метель,
стукнет с размаха в стеклянные стены --
двери сорвутся с петель.
И закружит, и заплачет, завьюжит,
тонкий подаст голосок.
И отзовется-откликнется в южной
дальней пустыне песок.
Господи, это Россия, а я-то
думал совсем о другом,
это же снегом, как ватой, объяты,
шепчутся сосны кругом.
Это же я добежал до опушки,
снегом давясь на бегу...
Как хороша эта Африка, Пушкин,
И -- баобабы в снегу!
* * *
Куда вы спешите, поручик?
Зачем вам чужая земля,
зачем вам кавказские кручи,
балтийские что вам поля?
Штандарты великой державы
не ради хороших манер.
На бой ведь идете кровавый,
на смертоубийство, мон шер.
В глухом, позабытом ауле,
в далеком от дома краю
сразит вас чеченская пуля,
но вы не очнетесь в раю.
Не встанут над вами с молитвой,
не вскрикнут с деревьев грачи,
лишь беглая речь замполита
по цинку в упор прострочит.
И песню споют муэдзины,
сбивая архангелов влет.
Да белое солнце пустыни
из кадра навечно уйдет.
1989
* * *
Если танки входят в город,
значит, в нем идет война.
По углам таится ворог,
всех подряд лишая сна.
И встают на перекрестках
патрули на патруле,
да осенний ветер хлесткий
бьет наотмашь по скуле.
Стой! Проверка документов.
Кто? куда? зачем? -- назад!
Ветер клацает брезентом,
в городской стреляя сад.
Это ворог, некий ворог
поднимает дикий вой,
это бьет крылами ворон
над моею головой.
Ты не вейся кривоного,
не зови сюда солдат,
пусть солдаты хоть немного
в теплых гнездышках поспят.
Эх, дожить бы до рассвета,
дотужить, догоревать,
а потом на все на это
с красной горки наплевать.
Разодрать на шее ворот
и дознаться, чья вмна
в том, что танки входят в город
и -- гражданская война!
ПОЛЕТ СТРЕКОЗЫ
Полет стрекозы независим, пока
она продолжает кружить по ложбине.
И солнце щекочет резные бока,
и видно пространство пилоту в кабине.
Китайские крылья держа на весу,
планируя над травяным переплетом,
на выбирает себе полосу
короткую между посадкой и взлетом.
Наполнены баки цветочной росой,
хмелеет от счастья пилот пучеглазый,
и книзу уходит стремглав травостой,
и набрана скорость уже до отказа.
Все выше и выше летит стрекоза,
вовсю презирая закон тяготенья,
ей солнце -- не солнце, гроза -- не гроза,
она позабыла, что есть тормоза
и -- вечное грехопаденье!
ПОЛЕТ БУМАЖНОГО ЗМЕЯ
Солнце восходит. Редеет туман. Река
к моим выползает ногам. Издалека
свист доносится. Это встает сурок --
регулировщик долгих степных дорог.
Солнце восходит. Растет синева, а в ней
облако реет, будто бумажный змей,
ласточка пишет взмахом крыла узор --
ястреб к нему обращает стремительный взор.
Солнце восходит. Падают листья. Бег
времени чист и прозрачен, как первый снег.
Тень достигает моей стороны реки --
это с полей, натрудившись, идут старики.
* * *
Приятна рыбалка во время дождя,
когда закипает вода мезозоя.
Лягушки, избрав горлопана вождя,
безмолствуют в предожидании зноя.
А рыбы тем временем мечут икру
и тут же съедают ее от испуга
за будущих чад. Продолжаются с Юга
свинцовые тучи. Закончим игру.
Маячит в прицеле сигнал поплавка,
по проводу лески бежит каблограмма
о том, что связистка не слишком ловка,
но трудолюбива и очень упряма.
Она вырывается вверх, к небесам,
задетая точным ударом железа.
Какое пространство открыто глазам!
Но схватка проиграна. Жизнь бесполезна...
Вот так же и мы -- от зари до зари
шумим, суетимся, разводим руками...
А где-то над нами сидят рыбари
и пробуют воздух стальными крюками.