Мы с экипажем океан перелетали,
Я в штурманской кабине сладко спал.
Когда проснулся – ордена вручали,
И генерал приказ нам зачитал.
Я сразу получил тогда «полковника»,
А был всего лишь старший лейтенант.
На бывшего ханыгу-уголовника
Надели ярко-жёлтый аксельбант.
На радости ружьишко заряжаю,
И в воздух полетел какой дуплет.
Я лейтенантов очень уважаю,
Но мне «баран»* на голову надет.
Всё потому, что получил «полковника»,
А был всего лишь старший лейтенант.
На бывшего ханыгу-уголовника
Надели ярко-жёлтый аксельбант.
Со всех сторон цветами обложили,
Венок на шею, рюмку коньяка.
В отеле лучшем целый месяц жили,
И рвали бабы на куски меня.
Ведь знали, что я получил «полковника»,
А был всего лишь старший лейтенант.
На бывшего ханыгу-уголовника
Надели ярко-жёлтый аксельбант.
И пусть грустит сынишка генерала,
Он думал, что в приказ его внесут,
О чём мечтала генерала мама,
Ну, а отцу не хочется под суд.
Он лично мне тогда вручал «полковника»,
Напомню – был я старший лейтенант.
На бывшего ханыгу-уголовника
Надели ярко-жёлтый аксельбант.
Сейчас питаюсь самым белым хлебом,
Поглаживая новый аксельбант.
И думаю, поглядывая в небо:
Недурно бы ещё за океан.
Я не забыл, как получил «полковника»,
А был-то только старший лейтенант.
На бывшего ханыгу-уголовника
Надели ярко-жёлтый аксельбант.
* «Баран» на армейском сленге – полковничья папаха.
1987.