Мы с тобою схожи. Мы сходим в лето
и спускаемся вниз, в сердцевину, в где-то,
и вишнёвую косточку всех июней
мы кидаем в омут, на воду дуя.
Покажи, как трясётся под нами почва,
как весенних трав аромат не прочен.
На окне запотевшем рисую символ
или просто вензель. Зато – красивый.
Доказав, выталкивай из безмолвья,
и плыви со мной к мировым гнездовьям,
и протягивай ниточку синей шерсти
Ариадне, уставшей от путешествий
вдоль канала с лодками, но без вёсел.
Уходящей в пять, приходящей в восемь.
В колыбелях звёзды кричат, младенцы.
И стучится клювом большое сердце.
От сонат и стонов замрёт природа,
заучив науку любви по нотам.
Червень-яблоко надгрызается громом.
А чужое пристанище станет домом.
В нём жильцы не скроются от полетья,
как земля – от ям и других отметин.
Краснослов, стрелок, пресловутый лекарь,
ты рассмотришь в мишени своё же эхо,
превратив его в златокудрый облик
в час дневной охоты, азартной ловли.
От луны остаётся на небе лунка,
на вокзал торопятся переулки.
И картонный поезд, с собой не сладив,
распрямляет нервно дорогу-скатерть.