В такую погоду мой дом отрезан от мира,
Я каждый год с нетерпением жду снега
В двадцатых числах марта. Заношенная до дырок
Зима становится чистой, простой и белой,
Как яйцо. Я выхожу на улицу,
Вдыхаю воздух, блестящий в сосновых ветках,
И замираю, будто беду почувствовав,
Которая из этого яйца проклюнется.
И удивленно смотрю на грудную клетку.
Там, глубоко внутри, большое и грустное,
Глупое красное сердце чешется, мечется,
«Выпусти, - говорит – хозяйка». Я обещаю: «Вечером…»
Оно мне верит, и мы пьем чай на террасе.
В такую погоду мой дом недоступен с суши.
Зычно ругаясь, отправляются восвояси
Баптисты, торговцы, цыгане и побирушки.
И старый шарманщик с дрессированной обезьянкой.
А сердце глядит им вслед и вот-вот расплачется.
И я бреду к холодильнику за валерьянкой,
А когда возвращаюсь, его кресло еще раскачивается