Теперь все 13 песен на стихи Вениамина Блаженного можно найти на моем сайте:
http://www.nubir.kulichki.com/
Мысли о прослушанном можно оставлять под рецензиями с названием конкретной песни.
Или же в самостоятельных отзывах (не возбраняется:)
А вот материал о цикле – в том виде, в котором он был опубликован в конце марта:
Вениамин Блаженный (Айзенштадт) – поэт-классик. Вы можете не знать этого. А надо бы. Вы даже могли не читать его стихов. Обязательно прочтите. Возможно, вам откроются неведомые горизонты. Хотя, казалось бы, повторы одних и тех же мотивов – смерть, Бог, кошки и собаки, стихи об умерших родителях - что в этом такого? Но даже вечные и, казалось бы, разработанные до мелочей темы могут быть переосмыслены и дополнены так, как это сделал поэт. Я не буду говорить здесь о том, что публиковаться Айзенштадт начал после 60 лет, а первая его книжка вышла в конце 80-х, когда автору уже было ближе к 70. Не буду распространяться и на предмет того, что такие поэты, как Тарковский, Кушнер, Межиров, Чухонцев, Лиснянская считали за честь переписываться с Блаженным и восторгались его творчеством. Не заострю внимание даже на том, что сам Пастернак дал Блаженному «путевку в поэзию». Я даже не приведу здесь цитаты из стихов поэта. В Интернете есть материалы. Их относительно немного. Но можно получить достаточно полное впечатление и об авторе, и о его стихах. А хочу я рассказать здесь только о «своем Блаженном».
Несомненно, я читал стихи Айзенштадта, в середине 90-х начавшие появляться в витебской прессе. И в 1996, обнаружив в Минске сборник его стихов «Сораспятье» сразу понял, что мне это знакомо. В то время поэзия как таковая мало меня интересовала. Был Юрий Одарченко - любимый автор – и этого хватало. А тут… угораздило купить сборник. И в ноябре появилась песня «Моление о кошках и собаках» Случайно. Как и многое из того, что я делаю:) Случайно еще и потому, что продолжения не последовало. Песня исполнялась неоднократно, и все это время отклики были таковы, что – это одна из лучших моих песен. Мне дали адрес поэта (он жил в Минске). Я написал. Даже отправил пару своих стихотворений того периода. Ответа не последовало… В середине 1997, будучи в столице, решил зайти к автору и спеть «Моление». Позвонил в дверь. Не открыли (мог ли я знать тогда, что Вениамин Михайлович и его жена – инвалиды, и незнакомому человеку не откроют тем более) Спустя год с небольшим мне пришло письмо от витебской поэтессы Александры Красовской. Я узнал, что она читала мои стихи и знает о существовании песни «Моление о кошках и собаках». Так завязалась наша переписка, длящаяся уже 5 лет. Красовская имела честь переписываться с Блаженным. А ее муж Геннадий Борисов – кстати, витебские публикации Айзенштадта появились благодаря ему – общался с поэтом «вживую». Таких людей оказалось немало. Например, Аркадий Шульман, написавший великолепное эссе о Блаженном для журнала «Мишпоха» Потом я иронизировал, что только мне поэт не ответил… 30 июля 1999 года Вениамина Михайловича не стало. Самое мистическое здесь то, что дня через два Красовская с Борисовым были у меня в гостях. Но о смерти поэта(вычитал в прессе) я им ничего не сказал. Думал, они и так знают, но не хотят говорить мне… А они узнали позже. Вот как бывает…
Продолжение случилось летом 2003 года. Я узнал в Интернете, что можно заказать сборник стихов Блаженного из серии «Библиотека журнала «Арион». Юлия Тишковская, один из авторов сайта, согласилась получить его и переслать мне (я заказал два экземпляра: себе и Красовской:))) Сборник дошел благополучно. И вдруг начали появляться песни. Одна за другой. Всего 12. Наверно, это было закономерно. Я шел к этому почти семь лет. Песни разные. Музыка всегда вытекала из текста. Возможно, моя трактовка стихов поэта не всем придется по душе. Но цели исказить стихи не было. Просто я так вижу.
Песни эти я начинаю рассылать в эту субботу. Если интересно – оставляйте координаты и вы также будете включены в список адресатов рассылки. Свои мнения о песнях можно оставлять в замечаниях под данным материалом.
Я думаю, уважаемые модераторы простят мне такую саморекламу. Если Читальный Зал – не самореклама( а я, как ни странно, верю в просветительские цели его хозяина), то и мой «проект» - всего-то исследование на тему «Поэзия и музыка».
Обязательно прочтите стихи Вениамина Айзенштадта!
http://bdg.press.net.by/1999/1999_02_19.552/blaz.shtml
( интервью Светланы Алексиевич с В.Айзенштадтом)
http://www.vavilon.ru/texts/prim/blazhenny0.html
(сборник «Стихи»)
Стихи Вениамина Блаженного, ставшие песнями:
1.
* * *
Сколько лет нам, Господь?.. Век за веком с тобой мы стареем...
Помню, как на рассвете, на въезде в Иерусалим,
Я беседовал долго со странствующим иудеем,
А потом оказалось - беседовал с Богом самим.
Это было давно - я тогда был подростком безусым,
Был простым пастухом и овец по нагориям пас,
И таким мне казалось прекрасным лицо Иисуса,
Что не мог отвести от него я восторженных глаз.
А потом до меня доходили тревожные вести,
Что распят мой Господь, обучавший весь мир доброте,
Но из мертвых воскрес - и опять во вселенной мы вместе,
Те же камни и тропы, и овцы на взгорьях всё те.
Вот и стали мы оба с тобой, мой Господь, стариками,
Мы познали судьбу, мы в гробу побывали не раз
И устало садимся на тот же пастушеский камень,
И с тебя не свожу я, как прежде, восторженных глаз.
2.
***
Я напрасно молил о спасенье…
На мои бесконечные вопли
Отзывались лишь кошки в России,
А потом эти кошки издохли.
Уцелевшая старая кошка,
Я гляжу на помойную свалку,
Где и я пировал так роскошно
И обнюхивал мертвую галку.
…Был и я в этом мире не лишним,
Потому-то и верил я сказкам,
Потому-то и был я всевышним
По-особому как-то обласкан.
Так ласкают детей обреченных
Сердобольные пальцы монахинь,
И на лбах их сухих и прощенных
Догорают последние страхи.
3.
* * *
Боже, как хочется жить!.. Даже малым мышонком
Жил бы я век и слезами кропил свою норку
И разрывал на груди от восторга свою рубашонку,
И осторожно жевал прошлогоднюю корку.
Боже, как хочется жить даже жалкой букашкой!
Может, забытое солнце букашкой зовется?
Нет у букашки рубашки, душа нараспашку,
Солнце горит и букашка садится на солнце.
Боже, роди не букашкой - роди меня мошкой!
Как бы мне мошкою вольно в просторе леталось!
Дай погулять мне по свету еще хоть немножко,
Дай погулять мне по свету хоть самую малость.
Боже, когда уж не мошкою, - блошкою, тлёю
Божьего мира хочу я чуть слышно касаться,
Чтоб никогда не расстаться с родимой землею,
С домом зеленым моим никогда не расстаться...
4.
***
Я числил живыми истлевших до косточки,
И тех, чье мне вовсе неведомо имя,
И тех, превратившихся в дальние звездочки,
В далекие звезды - я числил живыми.
Я числил живыми всех кем-то замученных,
С последнею искрой прощального взгляда.
Они проносились кровавыми тучами
Над местом их казни. Им так было надо.
Я числил живыми и вас, засекреченных
В палаческих списках, в железных декретах
И мертвою черточкой бегло помеченных.
Я числил и вас, страстотерпцев-поэтов.
И к лику живых я причислил воробушка,
Убитого кем-то из детской рогатки.
Засохла его неповинная кровушка
На ваших дорогах, на камнях горбатых…
1998
5.
***
А тоска приходила тайком
И садилась у камелька.
И, беседуя со стариком,
Забавлялась лицом старика.
Вот старик забывает, что он
Экспонат для музейных острот
И заводит, как патефон,
Свой продавленный старческий рот.
И играет воспрянувший глаз
Искрометною каплей вина,
Словно это любовный экстаз
Гимназического шалуна.
Иногда же безумный старик
В ядовитом дыму папирос
Переходит с фальцета на крик –
И тоска подвывает, как пес.
18 сентября 1994
6.
***
По праву старика, а стало быть, по праву
Беспамятной грозы, идущей на покой,
Я замахнусь на вас, бредущую ораву,
Я замахнусь на вас тяжелою клюкой.
Бредете вы за мной ордою мелконогой,
А я уже давно шагнул за тот предел,
Где, лапти развязав, сидят и дремлют боги,
И каждый тучный бог при грозной бороде.
Сидят, как мужики, а может, как цыгане,
Закинув в синеву задумчивые лбы,
Путей своих земных не ведая заране,
Угрюмо матерясь посланцами судьбы.
На небе облака, как кряжистые срубы,
Заходит в березняк неслышный ветер мглы,
А боги и во сне, как кони, белозубы,
И так гудит их кровь, что клонятся стволы.
7.
***
Хозяин в доме мертв и неподвижны вещи –
И вдруг они скользят, блуждая без пути.
Куда-то в глубину их сущности зловещей
Им хочется теперь от мертвого уйти.
Т опор уходит в лес и ищет ствол древесный.
Как толстый человек застрял в дверях комод.
А на слепых часах зияет отблеск бездны,
Ведь время – это солнц и лун круговорот.
Хозяин в доме мертв, и тягостно молчанье,
Но озаряет свет бестрепетность лица:
Куда-то он плывет с подвижными вещами,
Теперь им не уйти от воли мертвеца.
Теперь они и он, их тайный повелитель,
Причалят к синеве, таинственной вдали,
И где-то обретут загробную обитель,
Где все как на земле, но больше нет земли.
12 ноября 1994
8.
***
Какое мне дело - я мальчик, и только...
Дм.Петровский
Какое мне дело - живой или мертвый
Со мною поет в этом дружном дуэте,
Уже разложил я волшебные ноты,
А Моцарт играет в саду на кларнете.
Играет в саду ли, играет в аду ли,
Играет в раю ли - какое мне дело,
Когда, словно пух тополиный в июле,
Куда-то в зенит поднимается тело.
Когда становлюсь я летающим пухом,
Прошитым иголками знойного света,
И слушаю, слушаю трепетным ухом
Мелодию непреходящего лета.
И Моцарта слушают даже пичуги,
И робко посвистывают в отдаленье,
И вдруг замолкают в сладчайшем испуге,
В сладчайшем испуге, в сладчайшем томленье...
9.
* * *
Я поверю, что мертвых хоронят, хоть это нелепо,
Я поверю, что жалкие кости истлеют во мгле,
Но глаза - голубые и карие отблески неба,
Разве можно поверить, что небо хоронят в земле?..
Было небо тех глаз грозовым или было безбурным,
Было радугой-небом или горемычным дождем, -
Но оно было небом, глазами, слезами - не урной,
И не верится мне, что я только на гибель рожден!..
...Я раскрою глаза из могильного темного склепа,
Ах, как дорог ей свет, как по небу душа извелась, -
И струится в глаза мои мертвые вечное небо,
И блуждает на небе огонь моих плачущих глаз...
10.
***
Каким зловещим светом
Судьба озарена!..
…Мятежником поэтом
Бреду сквозь времена.
Заломленная шляпа,
Увесистая трость…
А губы у арапа –
Очерченная злость.
Как будто видит снег он
И тело на снегу…
Дантес, а не Онегин
Решит его судьбу.
…Всадить бы пулю в лоб им –
Царевым подлецам,
Плюющим вечной злобой
На вечного Певца
…Блистательный убийца
Пакует чемодан.
Он едет из столицы
В другие города.
Лицо его двоится
В стеклянном блеске гор.
Блистательный убийца
Приехал в Пятигорск…
11.
* * *
Эта осень придет без него, кто когда-то со мною
Горевал, тосковал, потаенно скитался в глуши
И ее любовался пронзительною желтизною -
Эта осень придет без него - побратима души.
Как мне дорог бродяга, пропахший смиреньем и псиной,
Он сроднился со мною, с ухаба бредя на ухаб,
А ведь наши дела-то попахивали керосином:
Нас повсюду бранили владельцы рожающих баб.
Нас повсюду бранили разгневанные домоседы:
Как могли мы, когда совершался во мраке зачин,
Собирать вкруг себя развеселые всякие беды,
Заниматься не тем, что положено роду мужчин.
Как могли мы на пару с бродягой любить потаскуху, -
Эта вялая дама туманно зовется "мечта",
И она соответствует даже не телу, а духу -
У нее не хватает для плотских утех живота...
...Можно снова шептать что-то на ухо детское кошке,
Можно, духом горя, взгромоздиться на темную ель, -
И тогда загорится свеча или лампа в окошке -
От тебя эта лампа за тридевять светит земель...
Вот такие у нашей мечты и желанья и цели,
Вот такое случилось со мною в родной стороне, -
Я по-прежнему мальчик, грущу у подножия ели,
Я увижу за далью избушку и кошку в окне.
12.
* * *
Я живу в нищете, как живут скоморохи и боги,
Я посмешищем стал и недоброю притчей для всех,
И кружусь колесом по моей бесконечной дороге,
И лишь стужа скрипит в спотыкающемся колесе.
Через пустоши дней. По каким-то неведомым вехам.
По проезжей прямой. По какой-то забытой косой.
Было время, когда называл я себя человеком.
Это время прошло, и теперь я зовусь колесом.
Сколько комьев тоски, сколько грязи налипло на обод!
Поворот колеса, словно сердца тяжелый удар.
Словно вехи судьбы, эти пустоши, рвы и сугробы.
Эти вехи и рвы провожают меня в никуда.
Все, что было судьбою, уходит в следы от убоя.
Все, что было судьбою, скрипучим скрипит колесом.
Через вехи и рвы. Из беды - на рожон - за бедою.
Все уходит, как сон. И опять наплывает, как сон.
На исходе пути поджидает пути мои пропасть.
Поворот колеса. И уже невесомая смерть.
Разлетается в щепы моя бесконечная повесть.
Завершается срок. Завершает свой срок круговерть.
13.
* * *
Моление о кошках и собаках,
О маленьких изгоях бытия,
Живущих на помойках и в оврагах
И вечно неприкаянных, как я.
Моление об их голодных вздохах...
О, сколько слез я пролил на веку,
А звери молча сетуют на Бога,
Они не плачут, а глядят в тоску.
Они глядят так долго, долго, долго,
Что перед ними, как бы наяву,
Рябит слеза огромная, как Волга,
Слеза Зверей... И в ней они плывут.
Они плывут и обоняют запах
Недоброй тины. Круче водоверть -
И столько боли в этих чутких лапах,
Что хочется потрогать ими смерть.
Потрогать так, как трогают колени,
А может и лизнуть ее тайком
В каком-то безнадежном исступленье
Горячим и шершавым языком...
Слеза зверей, огромная, как Волга,
Утопит смерть. Она утопит рок.
И вот уже ни смерти и ни Бога.
Господь - собака и кошачий Бог.
Кошачий Бог, играющий в величье
И трогающий лапкою судьбу -
Клубочек золотого безразличья
С запутавшейся ниткою в гробу.
И Бог собачий на помойной яме.
Он так убог. Он лыс и колченог.
Но мир прощен страданьем зверя. Amen!
...Все на помойной яме прощено.
1963