Тот, в ком она оставила стихи,
как след босой у кромки слов прибрежной,
стал болен той наивностью небрежной
с которой и грехи уже легки
в болезненности солнечных одежд
невольные и вольные, как птицы.
Лишь иней от дыханья сквозь ресницы
плыл изморозью таявших надежд.
Тот, в ком она оставила свой смех -
всхлип чайки с неба падающей в море,
водил гулять прирученное горе
на поводке несбывшихся утех.
Со временем он стал совсем незряч,
хранитель всех её былых историй,
мим, толкователь снов и аллегорий,
тот, в ком она рождалась априори,
тот, в ком она оставила свой плач…