Марии Рольникайте,
бывшей узнице
Вильнюсского гетто
Говорю твердо:
Да, я жидовская морда.
А еще я – русская морда.
Мама моя еврейка была
И с русским меня зачала.
А еще я – хохлацкая морда.
В роду отца моего
Много чего.
Есть там и певучие корни
Малороссийской дворни.
А еще – в начале прошлого века
Семинарист по прозвищу Хрестя-Громека
Пришел учиться в стольный Киев-град,
Мать городов российских… То-то парень был рад!
И в какой-то там счастливый год
Получил молодой священник приход,
Южный, солнечный, украинский!
И впридачу – фамилию благозвучную: Крестинский.
А еще есть легенда, уводящая в глубокую тьму:
Будто бы когда-то в почтенном еврейском дому
Погулял по-кошачьи цыган и оставил приплод…
Но если история рода принимает такой оборот –
Я еще и цыганская морда!
Гудит во мне предков моих разноязыкий рой,
Спаянный вечной любовью.
Сам Господь стоит за любовь горой,
А при слове «ненависть» грозно поводит бровью.