Я заблудился на территории сна,
Как на территории завода-гиганта.
Всюду контейнеры, в них под пломбами – Времена,
А в заводской трубе кто-то пробует бельканто.
Входы и выходы снегом густым замело,
Ступишь – и проваливаешься по колено,
Выбито в зданиях каждое третье стекло,
Холод безгласный на вахте бессменно.
В веке, забытом Богом, отключены станки,
Выглажен белой метелью след человечий,
Кнопки отвыкли от прикосновения руки,
И отдышали горячим дыханием печи.
Что я ищу здесь, ночного спектакля актер?
Не помогает мне мой сновиденческий опыт.
Над территорией ветер крыло распростер,
В спину толкает и выход найти торопит.
Где-то была здесь будочка с вертушкой у проходной,
В будочке той незаметно старела вахтерша,
К каждому обращалась ласково: «Здравствуй, родной!»
И вспоминалась родина – Витебск, Челябинск, Орша…
Серенький чайник булькал, малиновой змейкой спираль
На общежитийной тумбочке мерцала щеголевато…
Или мне снова чудится, или я дверь отпирал
В эту избушку на курьих ножках когда-то…
Или я дверь отпирал и садился на лавочку у окна,
Или мне это чудится, или мне это снится,
Или я пил, обжигаясь, заваренный дочерна,
Слушая, как постукивает клювом в стекло синица…
Или мне это снится, или я помню взгляд,
Пристальный взгляд вахтершин, ласково-колыбельный…
Или я это выдумал, или – две кружки подряд,
Сонно прислушиваясь к заварухе метельной.
Избушка на курьих ножках невидима за пургой,
И водят меня и водят в нагольных тулупах бесы.
Вахтерша! Клади мне карты колоды тугой:
Дорога, казенный дом, сердечные интересы…
Годится мне вся триада – все к лучшему, все добро.
Гадай мне, гадай, вахтерша, и чайничек ставь на плитку!
Мне чудится или снится снежное серебро?
Я вижу или придумываю приземистую калитку?
Прислушиваюсь, прислушиваюсь с радостью и тоской,
Как, сам не осознавая божественного таланта,
В стремглав убегающей к небу тонкой трубе заводской
Кто-то беспечно пробует ангельское бельканто.