Полярным кругом подпоясан край.
Прохладой дышит северное утро.
Адреналин и предвкушенья драйв.
Рюкзак надет, удачи на маршруте!
Лицо ласкает встречный ветерок,
тропа петляет. Вот они, Хибины,
на солнце греют свой пологий бок
весь в шрамиках от удали лавинной.
Как холодны в ложбинках ледники.
Как родники дарующие чисты.
Саамским слогом пишут в дневники -
на слух - названья сложные туристы.
Ты здесь не зря и ты терпеть готов
погоды форс-мажоры и капризы,
внезапность налетающих штормов,
туман, присевший к скалам на карнизы.
Туда, где поднебесный потолок,
где солнышко малюет желтой краской,
где труден горлу воздуха глоток,
карабкаются альпинисты в связке.
Страховка дружбы, помощи обет.
Ночь пятится и прячется в смущеньи,
когда льет лето незакатный свет
на ломаные линии ущелий.
Палатки доверительный уют.
Ты только что стоял на Крыше Мира!
Сегодня, видно, долго не заснут
властители вершин, Хибин кумиры.
Ты покорил, вернее, покорен
горами, сбросив города оковы.
Маршрут зовет, и снова «скалодром»,
вторая – ловозерская - подкова.
Сейдозера магический овал.
Сурово смотрит вечный караульный:
здесь Куйва с лопарями воевал,
лишь тень осталась на скале от Куйвы.
Несет потоки батюшка-Поной,
ворчлив по-стариковски на стремнинах.
Но не вспугнет он берегов покой,
четой залюбовавшись лебединой.
Здесь приношенья ждет священный сейд.
И здесь художник в творческом угаре
оставил навсегда свой зримый след -
наскальные рисунки Чальмны-Варрэ.
Привез мужей ученых вездеход.
В рассветном, призрачном, неверном свете
найти хотят (а вдруг им повезет?)
пристанище таинственного йети.
И словно чей-то неусыпный взгляд
преследует, и холодком повеет.
Пейзажи, выбранные наугад,
таят в себе черты Гипербореи.
Загадок старины седой не счесть.
Какие зори над землей пылали,
какую предок посылал нам весть,
закручивая лабиринт спиралью?
Раскроет берег Терский свой простор
и аметистов дымчатых соцветья.
Успенской церкви маленький шатер
над Варзугой возносится в столетьях.
Когда-то звался этот берег: «Тре».
Норвежский викинг, здесь ладью причалив,
в душе своей запечатлел портрет
поморки с новгородскими очами.
Свидетельствовал: «Бъярмия мала,
терфинов невелики поселенья».
Но православные колокола
уже звенят вовсю в краю оленьем.
Темнеет лик намоленных икон.
За здравие пылают тихо свечи.
По кромке моря мчится белый конь,
играет с ветром, обгоняя вечер.
Рыбацкий карбас осушив, помор
из века в век развешивает сети.
И водоросли пахнут на весь двор.
Из сказки вышли избы на подклете.
Мелькнет в волнах проказливый тюлень,
на мир посмотрит нежно и пытливо.
Сегодня дыбиться пучине лень
в объятьях Кандалакшского залива.
Над островами гомон и базар.
И пухом мягким стелет гнезда гага.
Но высоту торопятся познать
птенцы с чуть оперившейся отвагой.
Морской звездой вас наградит отлив.
И будет снисходительна погода.
И хрупким миром света и любви
запомнится вам Кольская природа.
***