Серостью, изнанкой, дымной серой,
город завалило чем-то скверным -
кашляют бессонные таверны,
вросшие по горло в перекрестки,
как суфлеры в грязные подмостки.
Скальды, трубадуры, оссианы -
вниз и прямо, в поисках нирваны,
так небесталанны, так желанны,
в гулкие вползая переходы,
глушат водку, злятся на погоду.
Хроники соврут про них, незрячих,
зря соврут в вечерних передачах,
в новостях и выпусках горячих,
радуясь карманному инферно
радостью попсовой и фанерной.
Свалит серость древние устои,
сыростью наполнив шапито, и
штатное халявное застолье,
звонкие серебряные фляги,
и глаза подопытной дворняги.
***