Негромкая луна настроила нагую скрипку
на философскую волну,
робеющие звёзды поведали о бренности ночной строки
и, словно смех в пустынный скит, проникло,
в глазах небесных отразившись,
предчувствие неведомой, но близкой мне зари -
оно взбодрило небо дальним морем,
в ночных стихах вдруг проявился пенный мир
непрожитой мной жизни,
окутанной мечтою,
но в памяти оставившей недремлющий и долгий след.
Далёкий пир неспешного светила
доставил радость дремлющим глазам,
уставшим от туманного обмана неверных светов,
гаснущих в сомненьях и упущенных из рук огней.
Расправив смятые луною крылья,
ввинтился в небо жаждущей стрелою
оживший мотылёк,
охваченный седым желаньем солнца,
упав в росу земли остывшей пылью пепла,
услышан будет он, быть может,
нездешним облаком,
несущим каплю слёз в своих ладонях
к морю.
Поющая дорога вздохнёт холодной пылью и,
шагая, беспечной истиной я буду напоён:
вся пыль земли не плоть земная,
она вся прах сгоревших и забытых мотыльков.
************
Мой бред безумьем просветлённый
не заглушат тьмы ангелов медноголосых,
когда тебя я жемчугом стихов своих осыплю.
И наземь опадут одежды и с душ и тел,
и вспыхнет жизнь сияньем новым,
в любви земной душа увидит душу, а тело - тело.
Станет комната вселенной,
взорвётся мир, молчаньем страсти ослеплённый,
и будет цель и будет смысл.
Вся жизнь была предтечей,
и миг отныне будет вечным,
пятная звёздами распахнутое тело,
я знаю -
эти звёзды затмят все млечные пути.
************************
Живущий на звезде паук,
не знал, что это лампа,
что мир его ничтожество
в моих глазах.
Свою звезду оплёл он паутиной,
связав себя той нитью,
что звалась всегда
любовью к родине.
Его звезда была чиста,
кругла и бесконечна,
паук в блужданьях вечных
чувствовал свой смысл.
А я смотрел и видел
пыльную опаутиненную лампу,
давно утратившую
своё предназначенье.
Когда вернул я свет
забывшей о нём лампе,
мир паутинный вспыхнул
и бестрепетно пропал.
В последнем катаклизме,
в омолненном мгновеньи смерти
паук был горд, что был он звёздный житель,
и убит звездой.