орали чайки.
и бессилие втягивалось в этот крик предрассветной влагой,
оставляя сухие глаза нетронутыми.
иногда я чувствую свой предел уже наступившим.
как сейчас.
потому что я – замыкающий.
потому что новый свет не оставляет прежним.
камни.
гулкие памятники тепла.
наивный жест самозащиты от второго «я».
бросить – значит, глотнуть страха.
потом –
долго, день за днём –
щурить глаза
и быть
«как все».
верить, что этим – спасён.
знать, что теперь –
не будет иного.
и так, волочась за временем,
глотать… глотать… глотать…
липкое стылое страшное.
до тех пор, пока, однажды,
силы не кончатся.
тогда глоток зацарапает по гортани
шершавым хрипом
и вернёт –
тот, первый,
брошенный «во имя».
и чаши весов придут в равновесие.