В центре двора помойка.
Руины видны - новостройка
осталась навечно руинами -
когда-то была перестройка.
Тени такие длинные;
собаки такие бродячие;
люди такие ругачие,
и сексуальные кошки
поют по весне под окошком.
Живут припеваючи кошки -
помойка в центре двора,
резвится вокруг детвора.
Злые старухи вздыхают,
охают и чихают.
День по весне удлиняется.
… и дурачок городской
солдатиком притворяется -
тем, что как дембель домой,
весь из себя молодой.
В том, сём, в аксельбантах, бумбонах,
в выгнутых кверху погонах.
Значок на груди красуется
отличника ВВС -
любая с ним поцелуется -
с богатым папашей и без.
Подходит он к лавке старушек:
- Ой, солдатик приехал!
- Приезал я, стазые клуши, был на войне в Чечне.
А сзади порутчик Лермонтов
стоит, прислонившись к стене.
Наш дурачок степенно
свой чемоданчик ставит,
китель поправив, медленно
закуривает сигарету…
- Что, здарые дуры, молчите
идите, зупите газеты.
Там про Чечню всё враки,
она мне снится во сне.
А сзади мрачнейший Лермонтов,
руки сложив, прислонился -
чернее тучи к стене.
В центре двора помойка.
Немытый весенний двор.
Руина видны – новостройка.
И дурачок со старухами
тот же ведёт разговор,
который уж месяц стойко
домой возвращается он.
И рядом порутчик Лермонтов
о демоне видит сон.