Забором обнесли музейный двор,
там -- галерея, выставочный зал...
-- Теперь главнее я! – Сказал забор.
-- О, да-а-а! -- Взревел камаз и всех обдал.
-- Гла-вней... -- Стекала грязь по полотну,
кривых дорожек живопись слагая.
-- Глав! Глав!.. – бродячий пес сказал, – умру,
но докажу, что «Я здесь был!», гуляя...
Тут мел в руке мальчишки стал смелей,
отметил так же резво пребыванье,
потом и объявленья, взявши клей,
удостоверили насущность продаваний.
Забор гордился. Потакал во всем
«художествам» на щетинЯщей коже,
и, запрещая вход в Искусства дом,
он возомнил, что сам – Искусство тоже!
-- Ко мне идут! И в сапогах, и в грязь!
Я впитываю пыль и пью из лужи,
не то, что этот мрАморовый князь,
нет ничего искусственности хуже!
А я отображаю жизнь в ее игре,
и собираю вдохновенье улиц:
бродяга, нищий – все идут ко мне,
шедеврами коллекции любуясь...
Но лето кончилось... И вот забор снесли,
стрелой -- дорожка мраморная к входу...
А люди... мимо, возмущаясь, шли:
«Здесь столько было объявлений для народа!..»