Для вас, друзья моих желаний,
Красавицы, для вас одних
Сей плод безудержных мечтаний
И вдохновений роковых.
Я не своё перо восславил,
Не рифм нетленных я искал,
Я просто чуточку подправил
Лишь то, что Пушкин написал.
Иные времена настали,
И сам Сергеич был бы рад,
Что за него переписали
То, что писалось век назад.
Но ближе к рифме, мой читатель,
Я не хочу тебя томить
И как безудержный мечтатель
Я поведу рассказа нить.
У лукоморья дуб зелёный
Златая цепь на дубе том
И мартовский самец бездомный
Орёт поганым голоском.
Он хочет трахаться без меры
Свой род кошачий продолжать,
Он кошку хочет, этот серый,
А только где ж её там взять?!
И оттого прослыв кастратом,
От нерешенности проблем,
Ругает сказку буйным матом
Направо и налево всем.
Русалки курят самокрутки
Не уставая горевать:
Давно ушли бы в проститутки -
Ног не умеют раздвигать!
Лабают шлягеров мотивы,
Чтобы продать потом певцам,
И штопают презервативы
Заезжим бедным морякам.
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей:
Коровьих много там лепешек,
А так же диких лошадей.
Там лес пустых бутылок полный,
Там о заре нахлынут волны
На берег выплеснув мазут,
И тридцать витязей прекрасных
Чредой из вод выходят ясных
И дядьку за собой ведут.
Не знал никто из них жены,
Все голубы до синевы.
Там царь Кащей по злату чахнет
Он с дуба рухнул вниз лицом,
Давно уж никого не трахнет
Лишь слабо шевеля концом.
Поклонник триллеров ужасных,
Кому ж поставить то в вину,
Что тридцать витязей прекрасных
Ночами «тянут» старину?!
От их лукавых похождений
Дедуля плачется навзрыд,
Давно уж стал прозрачней тени
И утром геморрой болит.
Морской же дядька дни и ночи
У дуба с нежною тоской
Ядрёный корень лихо точит
Как будто парень заводской.
Царевна там в темнице тужит,
И здесь расклад идет таков:
Её волчара так обслужит,
Что ей не нужно мужиков.
Лишь об одном грустит она -
Не лечь никак ей под слона.
Там королевич мимоходом
Через леса, через моря,
Пред всем невиданным народом
За корень тащит упыря.
От богатырских потных ног
Давно уж Черномор издох.
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей
И кто разграбил ту сторожку,
Никто не знает, хоть убей.
Под дубом пахнет русским духом
И чтоб спасти себя от бед,
Кащей с Ягой, совсем старухой,
Открыли платный туалет.
И я там был, и водку пил;
И с златой цепью дуб зелёный,
Так Пушкиным зело хвалёный,
Струёй горячей окропил...