Густая, алая текла по остаткам,
Кусочкам цветных мозаик стекла.
В неведомом мне был я припадке
Как лезвием острым резал тебя.
На руках и ногах разорваны вены,
На шее, груди сотня колотых ран,
И падала с губ моих бешенства пена
На стройный и изувеченный стан
В глазах навсегда застыла тоска,
А вовсе не страх перед концом.
Не раз ты держала сама у виска
Беретту, тревожно играя с курком.
Так быть – навсегда останется злоба?
Так быть – навсегда я останусь изгоем?
Прощенья прошу у Господа Бога
За слабость свою и веры в Него.