После гражданской войны в Киеве среди артистической среды было популярно кафе под названием «ХЛАМ» (Художники. Литераторы. Артисты. Музыканты). Внимание входящих обращала на себя надпись на фронтоне: «Войдя сюда, сними шляпу, может быть здесь сидит Маяковский». Маяковский там никогда не сидел, но шляпы даже завсегдатаи обычно снимали.
Посетите лигу «В» моих «Ежовых рукавиц», вдруг и там…
А открывает сегодняшний хит-парад
Олег Анс с трогательной историей
ДОМОВОЙ
Домовой в тряпице розовой
Одинокий и простывший
Водит прутиком березовым
По золе , давно остывшей
И не хлопнет дверь скрипучая,
Не зайдет хозяйка с холода,
Не зажжет дрова трескучие,
Не поставит на печь солода…
Что-то изменилось , видимо.
Он прокашлялся натужно
Раньше был для всех невидимый,
А теперь - совсем ненужный
Нет хозяйки, нет хозяина,
И топить дровами дорого
И вчерашняя окраина
Подступает близко к городу.
В январе сверчки повымерзли
И заплесневели двери
И давно хозяйки вымерли
Как диковенные* звери…
Лапу я пожму чумазую,
Сяду к очагу потухшему,
Мы - на вид такие разные -
Все же - родственные души.
* - орфография автора (пунктуация тоже)
Смотрел я на эти строки день, смотрел другой, пошёл, переламываясь-переваливаясь уточкой, третий и из-за столь глупой сосредоточенности, видимо, начался бурный процесс испарения. Прямо на моих глазах взлетали в насыщенный турбулентными потоками воздух подлежащие, сказуемые и в особенности второстепенные члены, оставляя за собой выжатые, как лимон, рифмы:
розовым – берёзовым
простывший – остывшей
скрипучая – трескучие
холода – солода
видимо – невидимый
натужно – ненужный
повымерзли – повымерли
двери – звери
Хм, с каких пор меня стали до такой степени интересовать рифмы? Да, меня заботят рифмы, я их люблю, но не зацикливаюсь на них. В конце концов, рифма – лишь составляющая часть стиха и куда важнее точно связать её с текстом, мыслью. Не рифма должна вести текст, но текст рифму. И если он уж чересчур простецкий (не гениально простой, а именно простецкий, если изволите – «простачковый»), начинаешь растерянно озираться, искать хоть какую-то зацепку. Интонация? Да, она есть, слабая, но не тонкая, нет, не тонкая! И вот здесь подтвердить бы свои претензии, подсуетиться - виртуазнуть, вывернуть какое-нибудь фуэте. Ан нет – «простывший – остывший». Серо!
*
Загадочный интраверт
Я КАК МОРЕ
Я как море
шёпотом ласкаю
прибрежный песок
слизываю
рисунки
башенки и воспоминанья
оставляя только пену
там где восток
озарял остывшие признанья.
Я как море
накатываюсь
и сползаю
накатываюсь
и сползаю
оставляя свой запах
на руках
случайной женщины.
Я как море
пить меня невкусно
но смотреть в меня
можно бесконечно.
Я как море
меняю на жизнь
частички себя
и случайная женщина
наденет их на себя
думая, что это дары.
Почему-то всегда был уверен, что правильно пишется
и н т р о в е р т. Вот таким образом заранее настраиваешь себя на ещё более критическую волну. И в то же время, очень даже кстати свободный стишок подвернулся, а то вдруг кто-то начнёт тыкать острыми предметами в нежные части тела, принадлежащего беззаветному поборнику рифмы и её окрестностей.
Стих «интраверта» можно было бы обозвать балансирующим на грани между белым и верлибром, если бы некоторые признаки не выдавали в нём более дисметрический краткостиший верлибр. Редкие, как маковые зёрна в московских баранках, рифмы, включая ассонансную, смягчают однообразие строки, читаемой сравнительно легко. А что же меня не устраивает? Да всё устраивает, кроме того, что подобный текст грамотный стихоплёт навернёт за 5 минут. Не увлекает меня в нём ни естественная порхатость (от слова «порхать», а не «пархатый»), ни эстетские недокренцы. Все эти «шёпоты», «ласкания», «пены» и « башенки» стократно пеленали в разнообразнейшие формы до нас и не устанут заниматься этим позже. Будем считать, что автору не повезло, ибо его волна набежала не на того пляжника.
*
Сергей Гершаник
ВЕСЕННИЕ СТРОФЫ
Последствием зимней печали и скуки,
Преобладания ночи над светом,
Весною окажутся все бяки-буки
С ослабленным к солнцу иммунитетом.
В канун равноденствия белое с чёрным
Сойдутся, как жертва с преступником в лифте,
Но шансы сторон хоть и выглядят спорно,
Сегодня они, видит Бог, фифти-фифти.
А завтра, а завтра… пускай на минуту
Но день отыграет у темени пешку.
Добавив к промозглому, серому утру,
Весенний раздрай и любовную спешку.
Но чёрная краска не так беззащитна,
А белая - в марте по прежнему тускла.
И время приходит на рынок тащиться,
Жене покупать босоножки и блузки.
И время приходит… не уж-то* решиться
Бежать под весенним капельным трезвоном
За мартовским зайцем и киской чеширской,
За чёрным грачом, как за белой вороной.
* - орфография автора
С. Гершаник – истинный традиционалист. Такая редкость в наше-то тревожное время, когда со стороны кажется ужасно безрассудным решиться бить амфибрахием по долгожданному демисезонью. Трудность в том, что амфибрахий требует тренированного дыхания ловца жемчуга, коли остановишься для вдоха, следующий марш рискуешь начать со сбоя, не в ритме, так в мыслях. И я чётко узрел, где этот сбой произошёл.
Именно там, где «день отыгрывает пешку у темени». Всё ровненько и чудненько, да вдруг прочиталось «темени» как р.п. слова «темя», будь ты неладна. И пошло: неудобоваримое звукосочетание «вкпр», совершенно никчемное отступление « Но чёрная краска не так беззащитна, а белая - в марте по прежнему тускла», а ведь после отыгрыша пешки напрашивается форсировать события на королевском фланге, да где ж форсировать, когда герой вздумал тащиться за блузками (в марте!?).
Концовка со всем джентльменским набором могла стать ударной, но не стала. Тот случай, когда квартет из мартовского зайца, чеширской киски, чёрного грача и белой вороны сел малость не так. А как надо? Сами понимаете, это я риторически.
*
Помните? Как вы яхту назовёте, так она и поплывёт. Сногсшибательное название своему стиху дал
Косовицкий Вадим
ФЕЙЕРВЕРКА ЗЕМЛИ ВЕТЕРАН
Великан, погрузившийся в сон...
Вековыми деревьями склон
Облюбован за тысячи лет,
В пышных кронах теряется свет,
Окружен деревенек кольцом,
Коронован морозным венцом -
Шапкой снега - надежно укрыт,
Буераками - оспой изрыт,
Лезет в душу непрошенный враг -
Точит стену гигантский овраг,
У вершины: лишайники, мох,
Раз в столетие каменный вздох,
Поклонения, прежняя слава
Позабыты, горящая лава
Не течет полноводной рекой,
Благодать, тишина и покой...
Фейерверка Земли ветеран -
Вечным сном спит потухший вулкан.
И решил было я махнуть уже рукой на это название, стих-то неплох совсем, понятный такой, земной, да любопытство разобрало – а вдруг я не прав. И так стал крутить и эдак, и снова в архивы зарылся. Фейерверк воды могу представить, слёз, смеха, радости, эмоций, даже желчи, если хотите (кто-нибудь хочет?). Но Земли?! Да ещё и ветеран… Нет, за этим лучше к…
*
…Наташе Ивановой.
В МАРШРУТКЕ
В маршрутке старый ветеран
Стоит на входе...
Двух пальцев нет, на сердце шрам
Скрывает орден.
Водитель: "Дед, плати живей,
Мне ехать надо...",
Из под густых седых бровей
Не видно взгляда:
"Ты что, сынок? Вот документ...
Боец пехоты...
Не так давно мне президент
Добавил льготы.
Шоферу "корочку" суёт,
Вся грудь в медалях...
"А что мне, дед, до ваших льгот,
Таких видали.
Небось, купил за сотни две,
На рынке здешнем...
И цвет не тот, и фото, дед...
Не схож ты внешне."
"Ты что, под Курском я, сынок,
Стал инвалидом...
Мальчонкой был..." И боль в висок -
Глухой обидой.
"Кормил я вшей, встречал рассвет
В сырых окопах...
Чтоб через столько долгих лет
Обидел кто-то..."
С укором звякнули слегка
Его медали...
И отразилась боль в висках
В глазах печалью...
Он из кармана пиджака
Червонец мятый
Достал: "Держи.." Дрожит рука,
И губы сжаты.
"Не ожидал, сынок, плевка"-
Сказал чуть слышно-
"Хлебни в честь праздника пивка" -
И гордо вышел.
В складненьком, а-ля «Дядя Стёпа – милиционер», стишочке, напоминающем скорее не произведение литературы, а заметку из журнала «Пионер» (про мальчика из Простоквашино), показательна одна строфа:
«Кормил я вшей, встречал рассвет
В сырых окопах...
Чтоб через столько долгих лет
Обидел кто-то...»
Да не обидятся на меня товарищи ветераны и все, кого заденет мой тон, да неужто за шестьдесят лет это первое оскорбление, нанесённое заслуженному бойцу? Поскольку вся история СССР и России – цепь непрерывных издевательств государства над своим маленьким гражданином, не могла участь сия обойти и ветеранов войн. То, что в нормальном мире всегда считалось элементарными правами, у нас выдаётся за привилегии. Приятно иметь привилегии, но ещё приятней нормально жить и о них не думать вовсе.
Лет двадцать пять назад в руки мне попался номер «Журнала для всех» за 1899 год. Среди любопытных материалов, в частности о праздновании 100-летия со дня рождения А.С.Пушкина, об англо-бурской войне, повестушки «Графъ Обезьяниновъ на новом месте», моё внимание привлекла статейка о чествовании ветерана Отечественной войны 1812 года. Не помню, в каком он был возрасте, ни имени, зато помню, как подсчитал, что столь же удачливые ветераны Второй Отечественной имеют шансы дожить до 2032 года. Так что проблеме ещё жить да жить, 28 лет – это срок! А с маршрутками в России, слава Богу, уже хорошо.
*
Влад Дымов
БОЖЕСТВЕННОЕ ТРИО
И музыкант давно был пьян, и пианино дребезжало,
Но восхищенный зал молчал, пока мелодия звучала.
Из-под ладоней – шепот волн, из пальцев – шум дождя ночного,
Бокалов тихий перезвон в потоке звука неземного.
Скрипач в дешевеньких очках, во фраке старом и помятом
С полуулыбкой на губах играл о чем-то непонятном.
Смычком он бережно ласкал свою дешёвенькую скрипку.
А зал по-прежнему молчал - ловил его полуулыбку
И с флейтой девушка в смешном, нелепом, старомодном платье,
Забыв как будто обо всем, упала музыке в объятья...
Застыло время на часах, над залом музыка парила.
У хрупкой девушки в руках была божественная сила
А музыкант... давно был пьян. И пианино дребезжало...
Но восхищенный зал молчал, пока мелодия звучала
Верю! Верю, что зал был в восхищении, тем более, что это наверняка не Большой зал Московской консерватории. Дело в том, что публика, не посещающая залы консерваторий, в принципе, готова «схавать» всё, включая пьяного пианиста, старую деву флейтистку ( в моём сценарии – кларнетистку) и уличного скрипача, умудрившегося извлечь из своей «нестрадивари» удобоваримые звуки. Сомневаюсь, что автор представленного стихотворения также разбирается в музыке, как в туалетах дешёвых «лабарей», но я готов взять свои слова обратно, если он назовёт произведение, которое исполнялось на концерте. А что стишок, спросите вы? Та же публика «схавает» и его.
*
L++
ОНА ИГРАЛА В ЛЮБОВЬ, НО ВЫПАЛА РЕШКА…
Она играла в любовь, но выпала решка.
Понастроила замков – и опоздала на поезд.
ибо что невозможно, то чаще всего – неизбежно,
ибо что неизбежно, то чаще всего – слишком поздно.
Она играла в любовь – и что в том такого?! –
Кто остался в живых – те всё ей простили!
Остальные ни слез, ни усмешек не стоят –
После замков всегда остается пустыня.
Остается молчание, где ни знака, ни слова, ни зова,
Лишь темнеет от времени ярко-багровая влага,
Вы упейтесь не чокаясь до церковного звона –
Я сыграла в любовь… но где-то расплакался ангел…
Как любитель «вечной» архитектуры никак не могу принять утверждение, что после замков остаётся пустыня. Ах да, на песке… Миражи, миражи! (Таня Овсиенко). Замнём для ясности. Но вот комкать, как засморканный многоразовый носовой платок, даже своё собственное детище никому не дозволено. Верните этой истории ритм и её с удовольствием споёт, скажем, Крыська Орбакайте.
*
Пиноколада
ПОСТАВИМ ТОЧКИ ВМЕСТО ЗАПЯТЫХ...
Поставим точки вместо запятых,
Не обьясняя и не прекословя.
Не пригласим случайных понятых
На смерть несчастной, что звалась любовью.
Но дом осиротевший, второпях
Обыщут и свидетелей опросят.
Мы притулимся скорбно на тюках
Воспоминаний. И заплачет осень.
Ясно как день, что с уголовно-процессуальным кодексом автор никогда в жизни не сталкивался. На смерть понятых не зовут. Тем более случайных. Тем более непосредственные участники преступления. На лицо попытка увести следствие от истинных виновников происшествия, иначе к чему было приплетать ещё и совершенно не причастную к вышеописанному гражданку Осень? К раввину не ходи – эта самая Пиноколада с сообщниками и тюкнули потерпевшую гражданку Любовь Несчастную, а потом, пытаясь скрыть орудие убийства, скорбно и цинично уселись на «тюки». Учитывая, что действие произведено умышленно (не объясняя и не прекословя), можно квалифицировать его согласно статье 105, часть 1 Уголовного кодекса Российской Федерации. Поэзия? Её судить не будем!
*
wallaby
В СТРАНУ ПОГИБШИХ КОРАБЛЕЙ
Что в честной жизни на народе?
Что в громкой смерти на миру?
Как жалки мысли о свободе
В глазах беспомощных старух.
Но жизнь кипит на пепелище
И, стиснув зубы, говорит,
Что время потребляют в пищу
И вечность под забором спит
И, изгоняя мысли напрочь,
Заретуширую вопрос,
Но так туманно слово «завтра»,
Что пальцы выбивают SOS,
Как тот радист на пароходе,
Стреляя точками-тире,
Смотрю, как трубы вниз уходят -
В страну погибших кораблей
А почему и не согласиться хоть в чём-либо? В честной жизни на народе, более чем очевидно, толка нет никакого. Вот бы и развить эту душераздирающую темку. Так нет, автор, обычное дело, ушёл в пустое философствование, переходящее в заурядное фарисейство. Не надо ничего ретушировать, уводить народ в туман и согласно-равнодушно потакать его бездействию. Нет смысла в честной жизни? Делайте выводы и поступайте соответственно. И уж решительно не соглашусь с другим основным тезисом. Громкая смерть на миру приносит прекрасные дивиденды умеющим их извлекать. Так что не выбивайте чечётку своими пальцами на наших понятиях. По ним живём и жить будем!
*
Александр Мельник
ЗА НИЩУЮ СТРАНУ, КОТОРОЙ ПРАВИТ ПЛЕТЬ...
За нищую страну, которой правит плеть,
хлебнём с тобою, друг, без пьяных брудершафтов
бургундского вина. Нам незачем жалеть
о дикой красоте покинутых ландшафтов -
оставим пыль веков старинным городам,
чьих жителей глаза полны хмельной истомы.
Нам некогда вздыхать по прожитым годам
и слёзы лить рекой в разбухшие альбомы.
Там с нимбом ходит вождь, как ангел во плоти,
а люди месят грязь без лишнего раденья.
Пусть будет всё путём на долгом их пути,
замкнувшемся в кольцо по воле провиденья.
Прости меня, мой друг, за то что я, как тать,
глотаю дым страны, которую так хаю.
Нам не о чём жалеть и незачем вздыхать.
Чего же мне так жаль, что я опять вздыхаю?
Всплакнуть, что ли? Или вздохнуть? Старая история. Прочитал я и поплыл по волне нашей памяти:
«И этот вам уготован
жребий, как мясо с кровью.
В нищей стране никто вам вслед не смотрит с любовью»,
«Очнусь ли я в другой отчизне,
Не в этой сумрачной стране,
И памятью об этой жизни
Вздохну ль когда-нибудь во сне?»
« И соловьи ее ночные,
И ночи пламно-ледяные,
И браги древние хмельные
И кубки, полные вина!
И тройки бешено степные,
И эти спицы расписные,
И эти сбруи золотые,
И крыльчатые пристяжные,
Их шей лебяжья крутизна!»
« Пива светлого наварено,
На столе дымится гусь.
Поминать царя да барина
Станет праздничная Русь.
Крепким словом, прибауткою
За беседою хмельной.
Тот - забористою шуткою,
Этот - пьяною слезой.»
« Прости, мой друг!.... как призрак я лечу
В далекий край: печали я ищу;
Хочу грустить, но лишь не пред тобой. —
Ты можешь жить, не слыша голос мой…»
и, наконец:
«Не жалею, не зову, не плачу.
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым»
Сборная солянка, сэр! Хотя и приготовленная с соблюдением всех правил и с закладкой большинства ингридиентов.
1-е место в лиге «В»!