Из космической пыли
появляется лик,
улыбается силе
зазеркальный двойник.
Застывает усмешка,
холодящая кровь.
и черней головешки
серповидная бровь
над глазами оброка.
Пьёт из чаши души
он устами порока.
Расползается вширь,
отбирая пространство,
подбородка квадрат.
Тянет в непостоянство,
в закружившийся ад.
Противление воле -
на холмистом лице,
ничего кроме боли
не оставит в конце.
Отобрал в одночасье
полюбившийся мир,
оторвал от причастья
задушевный вампир.
Но когда не оставит
он ни капли на дне
и на карту поставит
крест назначенный мне,
вот тогда лишь сойдёмся
мы под скрежет зубов,
состязаньем нальёмся
до тройных петухов.
Без души мне не больно
из него выбить спесь.
Удовольствий довольно!
Дьявол выгнулся весь
и напрягся до дрожи,
до испарин на лбу,
до мурашков на коже,
до сползанья в мольбу…
Вдруг обмяк и ополз,
спятал в веки глаза.
Словно тягостный пост
покидал...и гроза
перестала ночной
нарезать небосвод.
Ну-ка, дьявол, постой!
Но на зеркале вод
я увидел лицо
и поверил в тот миг,
что сквозь воли кольцо
и сквозь холода крик
стал царём преисподней.
Мне по нраву сей крест:
черт не выдаст,
голодный поросёнок не съест.