На дороге, сплошь в ухабах,
Где не “Вольво”, не “Саабу”.
Не проехать. Три хмыря,
Миль пардон – богатыря.
Не боксёры, не борцы –
Просто толстые самцы.
Вместе с ними просто так,
Даун? Нет! Иван – дурак…
С ними ящичек пивка,
И дремучая тоска.
Делать не хрен, и они,
Помянут былые дни.
Как булавой, да в галопе,
Били вражину по жопе.
Если промах был в руке,
То влетало по башке.
А ещё любили голых,
По степям гонять монголов.
Наломиться вдруг незвано,
Аккурат в денёчек банный.
По трезвянке, или спьяну,
В душу пёрнуть Чингиз - хану.
В этом деле корифеи,
А Иван – дурак трофеи.
Собирал, что было силы –
Рыжевьё, портки, мобилы.
И всё дружно пропивали,
За один присест в кружале.
Да уж, я скажу – недаром,
Холку дрючили хазарам.
Ещё было не зазорно,
Под идейную платформу.
Подводить гоп – стопы эти,
Дескать, чтоб на белом свете.
Всяка – разна, значит гнусь,
Меньше бычила на Русь.
Не прокатят тут сюрпризы,
Хочешь въехать – сделай визу.
Ну а всяким нелегалам,
Двинем с правой по сусалам.
“А ещё, - вздыхал Илья,
Мы козлили Соловья.
Вставишь в уши ваты клок,
И – иди сюда, милок.”
Он свистит аж до усрачки,
До десятибалльной качки.
А ты вырвешь с корнем дуб,
И бываешь малость груб.
И в не хиленьком размахе,
По зубам бьёшь этой птахе.
Знать певун – головорез,
Не один сменил протез.
Ты же вновь для развлеченья,
Провоцируешь леченье.
Саданёшь наотмашь с правой –
И разбойник шепелявый.
Так он сволочь, сделал ноги,
Навсегда с большой дороги.
“А ещё, - сказал Добрыня,
Не забыть нам и поныне.
Как однажды мы имели,
Все Горыныча – свет - Змея.”
Ох, любил же тот рептилий,
Побузить до жопы в мыле.
Но однажды, пидорас,
Напоролся он на нас.
Ну, сперва кидал понты,
Мол, вы – жирные скоты.
Шваль, салаги, три лоха,
Тараканьи потроха.
Вы б сначала с ваших шкур,
В хату восковых фигур.
Налепили б манекенов,
А то жизнь, в натуре, тленна.
Так хоть будет память предков,
У меня же нет объедков.
Коль сожру вас всех сегодня,
Прям в кольчугах и исподнем.
И желая нашей крови,
Змей безмерно сквернословил.
Я сказал ему тогда –
“Ты, чешуйчатый мудак.
Вытри с пасти молочко,
Лобызни меня в очко.”
Нежно, радостно и плотно,
Только, чур, чтоб не щекотно.
Он опешил от предьявы,
В три кочна тритон корявый.
И огнём сморкался зверски,
Ну а мы по пионерски.
Без особых препираний,
Затушили возгоранье.
И сказав ему – “Однако,
Ты, позорная собака.
За базары сгоряча,
Надо, фраер, отвечать.”
Взяв “лимонку” из подсумка,
Чтобы этот червь дотумкал.
Что халява здесь не пляшет,
И сейчас узнает наших.
Сейчас в глотку загоню,
То бризантное меню.
Пусть хотя б чуть-чуть, урод,
Свой прочистит пищевод.
Ему дал в ноздрю Алёха,
Он смекнул, что дело плохо.
И решил когтей нарвать,
То бишь, спешно улетать.
Жаль, летать так тяжело,
Когда сломано крыло.
Я ему мозги поправил,
И устроил бой без правил.
Верещал тот глист трёхрылый,
Звал какую то Годзиллу.
На втором ударе гонга,
Он орал – “Сюда Кинг – Конга!”
Илья рявкнул – “Пасть порву!”
Змей хотел позвать братву.
Не пришла к нему братва,
И могильный холм трава.
В метра два уже длиной,
Над ним выросла давно.
Жаль, об этой схватке длинной,
Почему-то нет былины.
Тут Илья пивка глотнул,
И задел в душе струну.
Рассказав, что в давний год,
Он отправился в поход.
Взяв с собой ведро водяры,
Пару рюкзаков кумара.
Ехал, воздухом дыша,
Бил ворон из “Калаша”
Поглядеть на край родной,
Чтоб в натуре, не в кино.
Навести слегка порядку,
Может быть, сходить на ****ки.
Защитить паденье нравов,
От заморской от отравы.
Жёстко пресекать повсюду,
Гниль влиянья Голливуда.
Устранить, чтоб шито-крыто,
Извращенцев, трансвеститов.
Да, ещё бы не забыть,
Сжить со свету голубых.
И ехал он, творя поэму,
На извечную дилемму.
Как стать боссом у судьбы,
Типа, быть – или не быть?
А на дороге, глядь – булыжник,
Раз поднимешь, тут и грыжа.
На нём виден текст корявый,
Мол, прямо, влево и направо.
Канай, куда душа захочет,
Хотя, предупрежденье, впрочем.
Что там по всякому хреново,
Да что Илье, ему не ново.
Ему равно – что по лбу, в лоб ли,
Не развернёт свои оглобли.
Поедешь прямо – будет лихо,
Направо – похоронят тихо.
А как налево – смерть поллюций,
От сексуальных революций.
Там старый шейх смолит гашиш,
Всем жёнам предъявляя шиш.
Туда попасть совсем не трудно,
Но вот потом спасёт лишь чудо.
Куда идти, к какой напасти?
Не разрываться ж на три части.
Илья продёрнул “косячка”
Тут не решают с кондачка.
И стакашка четыре впрыснул,
Что бы яснее были мысли.
И после внутренних раздоров,
Прикончив пачку “Беломора”
Решив не потакая сраму,
Не влево – вправо, только прямо.
И написав – “Здесь был Илья”
Убив два роя комарья.
Что щёку целились куснуть,
Он поскакал в дальнейший путь.
Проехав день, второй, и третий,
Однажды встретил только йети.
Тот ЛСД искал к продаже,
И не кивнул на “здравствуй” даже.
Илья обиделся слегка,
И пыром дал ему пинка.
Скакал ещё, скакал, покуда,
Не повстречалось Чудо – Юдо.
Страшней атомной войны,
Похмелья и дурной жены.
И ноги ело на обед,
Ну, вроде Буша. Может, нет.
Обхохотав Илью обидно,
Сказало – “Ужин, сразу видно”
Прожарить если хорошо,
Пойдёт с китайскою лапшой.
Наверно с час оно стебалось,
И как параша улыбалось.
Илья сказал - “Сам пидорас”
И метко плюнул Чуду в глаз.
Пока оно скребло плевок,
Он ломанулся на рывок.
Предупреждая заморочки,
Прикладом отдубасил почки.
Потом расплющил два носа,
Лупил ногами три часа.
Вопил – “Эх,ухнем, как ОМОН”
И между рёбер сделал шмон.
Когда же стало Чудо – Юдо,
Безвредней дохлого верблюда.
Илья немного приустал,
Пинать зверюшку перестал.
Сказав – “Немного будет больно”
Пяток обойм всадил контрольных.
Вот так не стало в Красной книге,
Сей Чудо – Юдовской задрыги.
И на булыжнике записка,
Что прямо – провелась зачистка.
Цена проезда – пять рублей,
Оплата в фонд богатырей.
Тут сказал Иван – дурак,
“А со мною было так”
Я поленом бил каргу,
Злую бабушку Ягу.
Но Попович выдал фразу,
Ах ты, крышка унитаза.
Ты есть гнида и злодей,
Если старых бьёшь людей.
Одержимый чувством правым,
Дураку вломил булавой.
И богатыри со скуки,
По чуть – чуть размяли руки.
Он дурак – ему до фени,
В том не расходились мненья.
Ну подумаешь, побьём,
Хоть развеемся втроём.
Когда трое – ничего,
Бить не страшно одного.
Так стояли до заката,
Эти славные ребята.
А вокруг страна родная,
Как богатыри, хмельная.
Но не знали, что внаглянку,
Тихо сныкавшись в землянке.
Васнецов их лик былинный,
Перевёл в формат картинный.
Если б знали, за натуру,
С него сняли бы три шкуры.
За бесплатно – хрен пока,
Поищите дурака.
И пошли поближе к дому,
Прямо в царские хоромы.
Там, где девки и вино,
Диснейленд и казино.
Допивая своё пиво,
Едут гордо и красиво.
Отвлеклись чуть от тоски,
И Иван – дурак за ними, потирая синяки…