Шёл дождь с шуршащей кипою известий;
В родимых пятнах лучезарного родства
Мерцали улицы, дома, листва - все вместе -
Мимические мышцы Божества;
И вклинясь каплей в круг единоверцев,
Пентаклем, наконечником копья,
На ветке билось маленькое сердце,
Просвеченное кровью фонаря.
Листок тонул, как лоция эмоций,
Как залп в пучины пенного лица,
Слезясь во тьме бетонного колодца
Пульсирующей пригоршней свинца.
Казалось, пел непостижимый гений,
Себя дробил, раздаривая щедро
Стремительную смену настроений
Дыханию веснушчатого ветра;
Друг - другу подражая, краски мокли,
И в равноправии вещей, на всех одно,
Сквозь тёплый лепет на сырой щеке моноклем
Просачивалось тихое окно.
Дождь догорел, покой окреп и снова ясен
Был темноты переливающийся лик,
И бредил тайной вифлеемских ясель
У изголовья вкрадчивый ночник,
И рядом - центр притяжения пейзажа,
Переживания замкнувшее звено,
Притихшей бабочки чешуйчатая чаша
Открыла глаз гранатовое дно.