Брожу по закатной Москве.
В котором столетьи – не знаю,
Скорее, меж ними. Считаю
Стежочки на ветхой канве.
Взвожу я затвор как курок,
Верчу объектив черноглазый,
Во взглядах со мной не согласный,
И выстрел дающий не в срок.
Морщины на теле Москвы
Все глубже от солнца косого,
И я бесполезное слово
Глотаю кусочком халвы.
Разит застарелой бедой
Из тайных подвалов Хитровки,
Дрожу, отступаю до бровки –
Не троньте, не троньте, я свой.
Я ваших не выдам имен,
Помилуйте – и отпустите.
Покорно в закате горите,
Омойтесь огнем. Перезвон
Трамвайный горстями беру,
Чешуйками медными сыплю
В дырявый карман ненасытный,
А дома – в шкатулку запру.
Настанут худые года
И, может, три хлебные корки,
Да малую горстку махорки
На них я куплю, господа…