Он шел пестротой переулков Гурзуфа,
где гроздьями окна висят над асфальтом,
он шел от картинного синего моря,
напляжившись вволю, богиней Астартой
казалась любая девчонка с загаром.
Он флигель в саду снял на эту неделю,
под сенью деревьев раскидистых жил он
и водку глушил, пока персики зрели.
Пляж утром, а вечером пил он с хозяйкой
и в сад выходил, забывая про время,
про Харьков родной и своих пионеров,
про знамя и пламя, и лысое темя,
про тещу с женою, а во флигеле к ночи
его дожидалась за муки награда -
хозяйка его, экстрасенс и пьянчужка,
и рядом плескалась энергия сада.