Как-то утром, у окна,
Папа Карло, с бодуна,
Из канистры пил рассольчик,
От него ушла жена…
Удручён был старый столяр,
Дорожаньем алкоголя.
И упадком нравов – тоже,
(В кабаке огрёб по роже).
А супруга, вероломно,
Скрытно, тайно и укромно,
Подноготную, из дома,
Пока Карло “красной шапкой”,
Заливался до бровей.
Мебель вывезла, змеюга,
Люстру, ксерокс, центрифугу.
И обои, без остатка,
Ободрала, ей-же-ей!!!
Лишь верстак не утащила,
Инструменты – дрель, зубило,
(Он был заперт в гараже).
Но пятьсот пустых бутылок,
На мозаику побила,
Внучка скунса, дочь гориллы,
В общем “опа”, с буквой “ж”.
Плюс к тому, родня Горгоны,
Папикарловы погоны,
Знак почётного чекиста,
Простирнула в нужнике.
А Железный Феликс лично,
(Революции опричник).
Говорил категорично,
Что наш Карло был отличник,
Не терпел аполитичных,
Не железный – но кирпичный.
С одной мыслью – “Бей буржуев!”
В отмороженной башке.
А однажды он по пьянке,
Краской вымазал портянку.
Светлый образ коммунизма,
Унитазный ёжик взяв.
Сотворил, что твой Феллини,
Пришпандорив на камине.
В стиле абстракционизма,
В общем – жуткая мазня…
Приезжал однажды даже,
К ним эксперт, из Эрмитажа.
И сулил “лимончик” евро,
За такое полотно.
Только Карло выдал громко –
“Это – для моих потомков,
И вообще – не продаётся,
Блин, бесценное оно…”
Впопыхах жена забыла,
Про него – не то б спалила.
И висит портянка эта,
Интерьер украсив мило…
Вот канистру, всю, до дна,
Карло выпил. Полегчало.
А жена… Ну что – жена,
Есть и бОльшие печали.
Например, детей ни штуки,
Настрогать зимой ли, летом.
Всё не доходили руки,
Вместе с э-э-э – другим предметом.
Загрустил опять наш старый,
В “Беломор” забил кумара.
Что из Азии, Джузеппе,
Верный кореш, приволок.
Кореш был торчком пробитым,
Весь проколотый, как сито.
Он на “строгаче”, в пустыне,
От тату, как небо, синий,
Оттянул девятый срок.
А когда-то был сексотом,
Завербован Карло нашим.
В общем, ссучился, босОта,
Друганов сдавал к параше.
Но потом всё изменилось,
Затрещало, развалилось.
Всё продалось и купилось,
Феликса втоптали в силос,
Был ты фрукт, а стал – ботва.
Урки в платиновых кедах,
В “Шевроле”, по клумбам едут.
Но куратора, Джузеппе,
Всё равно не забывал…
Раскурив косяк без спешки,
Карло смотрит – о! – полешко!
Хоть жучок немного скушал,
Но ведь это пустяки.
Ильича строгал, бывало,
Как матрёшку, получалось.
Отведу-ка снова душу,
Поразвеюсь от тоски.
И чего б такого сделать?
Нет – джедаи надоели.
Тема ложек – устарела,
Пусть их лепит Церетели.
И пришла на ум мыслишка –
“Дай-ка сделаю сынишку.”
Будет жизнь не так рутинна,
Имя? Терм.. – нет! – Буратино!!!
Слово сказано, и дело,
Как Везувий, закипело.