Ты любил дорогой коньяк.
Я смотрела в глаза в упор.
Я сегодня совсем не я.
Передёрнут шальной затвор.
Ты не куришь. Я знаю всё:
Твоих женщин, твоих друзей.
Зазвонил опять телефон.
Так ответь же – и будь наглей!
Я сегодня уйду одна.
Верно, это какой-то знак,
Если ты не допил до дна
Обжигающий свой коньяк.
Я смотрела в глаза в упор.
В первый раз не смогла понять,
Сколько стоит у нас любовь,
Сколько стоит – её отдать.
В первый раз не смогла прочесть,
Потерялась в твоей тоске.
По-французски: я есть, ты есть,
Но не вспомнится «мы» уже.
В первый раз – как в последний раз.
Как тогда, когда станет нам
Лишь единственный шаг назад
Целой бездной – напополам.
Я сегодня совсем не я.
Разрывает молчанье грудь.
И, наверное, до утра
Не смогу я опять уснуть.
Буду слепо смотреть во тьму
И, сбиваясь, считать часы.
Не признаюсь я никому,
Что мне снятся немые сны…
А потом зазвенит рассвет
Сквозь сиренево-хрупкий мрак.
Мне спасенья, наверно, нет,
Если ты безнадёжно прав.
Передёрнут шальной затвор,
Ты не знаешь, что мне сказать.
Умирает любовь с тех пор,
Когда мы начинаем лгать.
Оправданья, причины – бред.
Как нелепы твои слова,
Как бессвязны вопрос – ответ,
Как же кружится голова.
Лучше всё же давай молчать –
Взгляд во взгляд, будто кольта два,
Под прицел наповал стрелять,
Оправдавшись едва-едва.
Ты не куришь. Я знаю всё.
Только лучше бы ты курил
Без конца одну за одной,
Пряча нервы за серый дым,
Зажигалкой в который раз
Беспокойно б звучал щелчок:
Вспышка – и огонёк погас.
Так о чём ты сказал, о чём?
Было б легче, наверно, мне
Твою искренность понимать
За туманами сигарет…
Только ты вот не куришь. Жаль.
Твоих женщин, твоих друзей
Имена теперь ни к чему.
Ты напротив меня – ничей,
Отвечать – тебе одному.
Эту память - перечеркни.
Ты один на один – с судьбой.
Я не знаю, зачем должны
Мы казниться вот так с тобой.
Мне почти же всё равно,
Что мы в разных живём мирах.
Я увидеть хочу одно –
Каплю боли в твоих глазах.
Зазвонил опять телефон,
А ты медлишь и прячешь взгляд.
Ну зачем так? И что за вздор –
Будто ты один виноват!
Виноватый, наверно, дождь,
Что несётся по мостовой,
Виновата, наверно, дрожь,
Что унять не могли с тобой,
Виноват, может, этот год,
Вся земля виновата вдруг –
Кто угодно наоборот,
Лишь с себя бы нам снять вину.
Так ответь же – и будь наглей!
Возьми трубку и резко: «Да»,
Чтоб узнали, что тяжелей
Ещё не было никогда.
А ведь кто-то хотел давно
Голос близко услышать твой,
Странный-страстный, такой родной,
Что дороже нет ничего…
Только фраза одна порой
Может хуже поступков быть
И свой простотой глухой
Может жизнь твою погубить.
Я сегодня уйду одна
В сизый сумрак ночной Москвы.
Будут тяжко светить дома.
Может быть, улыбнешься ты.
Но улыбка потухнет вдруг,
Затаилась боль на губах.
Что ж, пожалуй, прощай, мой друг.
Не «до встречи» и не «пока».
Это горестное «прощай»,
Без ума, из глубин души.
Ничего мне не обещай
И уйти навсегда спеши.
Верно, это какой-то знак,
Если всё ушло в пустоту,
Если было всё – да не так,
Нам двоим – и ни одному.
И не будет покоя впредь,
Будет что-то просить душа,
Будет ныть, будет выть, болеть,
Все страданья в себе смешав.
Это рана, но без ножа,
Без диагнозов и врачей.
Только с ней нелегко дышать,
Да и жить – ещё тяжелей.
Если ты не допил до дна,
Если смотришь с вопросом ты,
Как мне этот взгляд разгадать,
Нерешимое разрешить?
Танцевал на битом стекле,
Оступиться боясь, упасть.
Может, сделает нас светлей
Беспричинная наша страсть.
Не пытайся ты излечить –
Этот яд не унять ничем,
Эти клятвы нельзя забыть
И нарушить, да и зачем?
Обжигающий свой коньяк
Ты не сделаешь горше слёз.
Всё впустую, всё даром, зря.
Всё серьёзно – и не всерьёз.
Без намёков – так скупо прям.
Разойдёмся – так насовсем.
Нам свобода сейчас нужна.
Не удержат границы стен.
Вот и всё. Вот и всё – навек.
И оборвана нить моя.
Ты второй – второй! – человек,
О котором рыдала я.
Этой встречи никто не знал,
И не видел никто, как он
Молча губы свои кусал,
Выйдя вечером на балкон.
Может, думал он: «Стерва, дрянь!»
Разделяло их десять лет.
Верно, он её проклинал,
Что толкнула его на бред.
«Я не первый, - подумал он. –
Только как же её люблю!»
Из груди – безнадёжный стон:
Он её отпустил одну…