Вот дом ее. Как много этажей:
И улей, и дворец одновременно,
И там, наверно, тысяча пажей
Прислуживают ей попеременно.
Остановился. Жаль, что не курю,
Табачный дым помог бы рассужденью,
Как подгадал я снова к декабрю
Найти источник, склонный к возрожденью,
Моих увядших песен и стихов, -
Воришка и наглец – я пил с ладоней,
И не заметил за спиной волхвов,
Поэта провожающих к мадонне.
Звоню. Открыли. Вторгся со своим
Рулоном из последних сочинений,
В надежде доказать, что нам двоим
Есть повод говорить (наивный «гений»).
Но я не мог иначе. Небесам
Угодно было привести (случайно)
К ее стихам, я б не решился сам…
- Присаживайтесь, вот печенье к чаю.
Конфеты, сахар. Ангел, не мешай,
Нам дядя-гость прочтет стихотворенье.
Так может – кофе, или лучше чай,
Попробуйте – прекрасное варенье.
Я за руками тонкими слежу,
Какие пальцы! – Изморозь по коже.
Как мы некстати, сам не свой сижу,
(Она прекрасна, постарался, Боже).
Великовозрастный пацан, я утопал,
В ее стихах, как в тайнах лабиринта,
Где слово – цвет. Вот аметист, опал,
Гранат и яшма. Мысль – подобье спринта,
Мелькнувшая, как зайчик от зеркал,
Вмиг осветившая изящным слогом душу,
Ладонь, согревшая гранитный холод скал…
- Нет, я хандрю, и возвращаться трушу ,
К стихам, а вдруг оно прошло,
То вдохновенье, что умы тревожит…
А гость не унимается – Вы что,
Вам Бог велел, и он же Вам поможет.
Она замкнулась, недопитый чай,
И снова ссылка на недомоганье,
Я как бы тронул струны невзначай,
Расстроенные от непониманья.
Все. Ухожу, вопросами томим,
Адресовав их фонарям у дома,
Мимо меня, танцуя плавно, мим
С гримасой на лице (таком знакомом)
Проплыл. Итак, какой же прок?
И вправду – вор, крадусь, снимая пенку,
Как я спешил на сотый свой урок,
И вновь упал, и ободрал коленку.
И вот вам лозунг: «Старое – пороть!»
Коли из прошлой жизни все забыто,
И я кричу, пронзая кровь и плоть:
Пошли ей пару строк, Господь!
Пошли ей пару строк, Господь!
Пошли ей пару строк, Господь!
Чтоб равнодушье было бито!